Коварный камень изумруд - [57]
Вот страна Сиберия! Сколько в тебе тайн и загадок! Откуда здесь оспа? Здесь даже не чихают!
— Оспу русские занесли, — сказал Требень. — И много чего лишнего занесли — они же.
Он недолго говорил с вождём. Слова иноверческие быстро пролетели между Требнем и вождём туда-назад, вождь передал ближнему к нему охотнику мешок с золотым скелетиком, дал отмашку — идти.
Два раза Егорову послышалось слово «Кеуль».
— Встретимся с ними на стоянке Кеуль, — перевёл Требень Егорову. — Через десять дён.
Он чего-то хотел добавить, да не сказал. Охотники из племени Мань Я Гир по одному скрывались за деревьями. Вот и скрылись. Филимон Одноглазый понукнул лошадь, перекрестился, матерно обложил «инородческую шваль» и грубо проорал Егорову и Требню:
— Поехали, поехали, чего топтаться?
Филимон один ехал на передней телеге. Ехавшие за ним на второй телеге двое варнаков не прятали под сено свои ружья, держали их на виду...
Егоров и Требень ехали последними, на третьей телеге. Егоров правил упряжечной парой коней.
— Придерживай, придерживай коней, купец! — громко, на всю тайгу, чтобы варнаки впереди слышали, велел Требень. — Стой! Тпру! Опять оглобля выпала — хомут расселся. Иди вяжи хомут!
Егорова затрясло. Чего ждал, так вот оно... Ведь хомут крепкий, оглобля сидит на месте. Чего... тут...
Кони встали. Две передние телеги с варнаками как двигались, так и не остановились, хотя в тайге один встанет, другие тоже не торопятся.
Вот две передние телеги повернули и скрылись за поворотом. Не стало их видать за деревьями.
— Эти трое, не знаешь, они с Провоторовым были у Евмения? — спросил Требень, не поворачивая головы к Егорову.
— Точно знаю, что Одноглазый был.
— Ну а бугры они шарпали?
— Сам, конечно, не видел, но люди говорили, что они шарпали.
— Теперь двигай.
Егоров догадался, что увидит за поворотом. Но не увидел ничего. Только лошадей и пустые телеги. Варнаков будто сдуло.
Такая простая жизнь Егорову стала нравиться. А что? Так и должно быть, как в Сибири, — согрешил, так и покаяться не успеешь.
— Вон она, Вана Вара. — Требень махнул рукой вперёд.
В тайге крепко шибало запахами осени, по ночам приходилось для костра валить наземь огромные сухостойные деревья. А всё равно утром просыпались от холода. Земля остывала, готовилась встретить зиму.
Они стояли на левом берегу Подкаменной Тунгуски. Напротив них, на том берегу, на крутояре, виднелась пара десятков чумов, разбросанных повдоль реки.
— К Евмению в избу идти надо по этому берегу, так что перетягиваться через реку в тот посёлок не станем, нельзя. — Требень оглянулся.
Полсотни эвенков стояли сзади, все при луках и при копьях, да при топорах.
Егоров старался не оглядываться.
Половина, если не больше того, эвенкийских воинов имела на лицах нехорошие струпья. Оспа!
— На ту сторону, в посёлок, нам идти нельзя, — повторил Требень. — Евмений, правда, ходил. Таскал туда железо в топорах да в ножах, жену себе там взял. То бишь моя мать оттуда родом была... Царство ей небесное.
— А чего-нибудь Евмений говорил? Рассказывал?
— Говорил что-то про непонятных богов, не христианских, а совсем древних. Да я молодой был, мне оно про богов разве интересно? Мне интересно тогда было взять отцово ружьё, да на медведя пойти. А боги там, Свет Божий, колокол да золото, так в этом мне интереса не имелось. Я считал тогда так, что всяких богов придумали старики. Чтобы молодых в узде держать. А меня разве в узде удержишь?
— А на медведя сходил? С отцовым ружьём?
— А то! Сходил и медведя завалил! Правда, Евмений мне потом всю задницу исполосовал ремнём за то ружьё. Что без спросу да в тринадцать лет ушёл с чужим ружьём в тайгу. Оно, вишь как, по закону: в тайгу ходят с четырнадцати лет, по обычаю, а ружьё тебе дают опосля женитьбы. Вот за нарушение закона и был я бит родным отцом так, что месяц на животе жил — пил, ел, спал...
— А потом что?
— А потом — раз ружья нет, тайком ходил я на хозяина тайги с рогатиной. Будет правильно сказать — с копьём. Вот такое копьё в наконечнике. И железное!
Требень показал наконечник копья чуть ли не в длину своей руки:
— Чуть не десяток медведей я тем копьем завалил, пока ружья от отца не удостоился...
Требень не договорил, снова перекрестился, замолк. С той стороны реки и много далее от посёлка вдруг загудело. Низко-низко загудело, будто огромный колокол набирал силу ударов языка об «юбку». Речка Вана Вара, что текла оттуда, где гудело, внезапно засветилась чутка синим светом. Так светит стекло ночью, если за ним зажечь свечу. Свет в реке имел колебание, будто отрывками плыл под водой.
— Вот, сам слышишь и видишь, что будто некие боги сигнал подают. Не нам, это они эвенкам сигнал подают...
Сзади им крикнули эвенки. Они уходили в тайгу, а один, вроде вождя, махал им — идите, куда хотели, идите, одобрено ваше хождение.
Гудение прекратилось, свет в реке погас.
— Что это было? — спросил одеревеневший от непонятно гула и речного света Егоров.
— Отец мне говорил, будто там, в полста верстах, по той светлой реке, стоит древняя гора с дыркой наверху...
— Вулкан?
— Я этого слова не знаю, я вулкан не видел... А внутри того, что ты сказал, есть вроде железный дом, где живут боги. Эвенки туда мясо увозят, рыбу... Иногда непорченых дочерей. Потом получают дочерей с приплодом... Эвенкам от того радость. Кровь у приплода больно сильная. Вот, на меня глянь. Бабка моя, так говорят, побывала там, у богов... Хошь, я сейчас коня подыму выше головы и ещё похохочу?
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.