Коварный камень изумруд - [109]
Теперь Митя шевельнулся, даже открыл глаза, закашлял:
— Нашли мы... начальник... ход у горы под... землю. Как... ты велел. Там вход явный... камень квадратом. Эти... злые... и кинулись изнутри на нас с Курей, когда мы камень тронули... Он легко ходит... тот камень. Плесни мне ещё зелья...
Егоров тут же выполнил просьбу умирающего и осторожно влил ему в рот пару глотков водки.
— ...Курю Сабитова они убили сразу. Я выстрелить хотел, пистоль осечку дал... в снегу запал испачкал... я виноват... Я твой пистоль, начальник... успел вбить в гранитную щель... Те гады не видели... А ты увидишь рано поутру, по солнцу. Рукоять пистоля медная, заблестит... Я собакой залаял, и меня... копьём...
Митя Резвый вздохнул пару раз, выдохнул, выгнулся телом и затих.
Поутру, до восхода солнца успели закатать под камни двоих погибших. Экспедиция Егорова начала пахнуть большой кровью. За кровь оплату бы стребовать надо. Русский закон такой есть.
О'Вейзи изумил всех, даже Егорова, когда вынул из-за пазухи полушубка подзорную трубу.
— У шкипера тогда поменял, когда ты в порту с серым чиновником лаялся, — пояснил ирландец Егорову. Но тот сообразил, что подзорную трубу О'Вейзи мог запросто и украсть на американском корабле.
Ирландец улёгся в снег между пушками, просунул наружу свою трубу и стал ею водить понизу горы.
— Вон! Вон там торчит твой пистоль, Саша! — радостно прошипел О'Вейзи.
Егоров посмотрел в трубу, потом по очереди глянули все остальные мужики.
В расщелине камня, точно, торчала рукоять пистоля, имевшая по концу медную узорчатую накладку.
Ерофей Сирин вдруг обыденно сказал:
— А вот тут мы и пропадём, мужики.
— Ты это чего? Зачем? — рявкнул Сёма Гвоздилин.
— А ты на нижнюю дверь глянул? Глянул. А про лошадей наших сообразил? Мы туда, под гору, на карачках входить станем. А лошади наши как? Ползком? А сани с припасами? Если мы без коней и саней сквозь эту гору на карачках и пройдём, то к селу Черкутинтаул, куда сорок вёрст тащиться без дороги, мы пешком не дотащимся. Подохнем.
— Всегда есть выход, — Егоров попытался успокоить раздражённых мужиков, — мы его пока не знаем, но выход обязательно есть.
— Пока я вижу только вход! — проорал Сёма Гвоздилин. — Тесный, тёмный и не наш вход. Выхода я пока не вижу!
Общее раздражение повисло над лагерем уральцев.
Егоров почуял, что и у него в сердце пыхнуло бешенство. Людей потеряли, это да, это дело скорбное. Так ведь людей потеряли, ибо не ведал Егоров всех тайн Урала! И не он вёл обозников к этой горе. Не встал бы ему на пути Ефим Сирин, так тот клятый камень изумруд, обетованный душой Егорова казне государевой во искупление всех его молодых проступков, можно было бы и купить... хоть в Индии!
— Надо было нам, Марк О'Вейзи, и правда, идти в Индию, — выдавил из себя душевную горечь Егоров. — Людей бы чужих мы тогда не потеряли. Сами бы сдохли, так ведь сами бы и виноваты были...
— Зря ты на себя нашу вину вешаешь, — с большой угрозой в голосе сказал Сирин. — Ты, Егор Дмитрии, не туда думаешь. Просто так — не туда! И я, и вот эти мои сородичи, мы все мечтали попасть сюда, на эту, северную сторону Урала. Дак как мы могли сюда попасть? На палочке верхом? На медном пятаке приплыть? Без больших затрат сюда не попасть, сам испытал, и сам ты потратился! Я не знаю, может, ты лично для себя тут чего прибыльного ищешь, а мы здесь ищем добра для общества нашего. Для детей и внуков наших...
Обозники стояли вокруг них, снявши шапки. Здорово подмораживало, шёл уже месяц декабрь по греческому счёту. Закруглялся счётом месяц декабрь. Все молчали. Сейчас вот, сейчас, как раз время помириться, приобняться, молитву прочесть во здравие русского братства...
Глава пятьдесят восьмая
О'Вейзи надел свою волчью шапку, проверил пистолеты в кобурах широкого пояса и пошёл спускаться в низину, в сторону основного лагеря.
— Эх, покрестимся, братия, кто как научен... — начал было говорить Сёма Гвоздилин.
Но тут, в той стороне, где встал основной обоз и куда только что пошёл О'Вейзи, вдруг донеслись ужасающие крики. Лошади там ржали страшно. Взвизгнул и надорвался в том взвизге человеческий голос.
— Шерстистые напали на наш лагерь, — очень медленно, холодно и совсем спокойно произнёс Егоров. — Лагеря больше там нет. Пушки повернуть в ту сторону! Лошадей, что внизу кургана, загнать сюда!
От того, дальнего лагеря к людям донёсся радостный вой нечеловеческого тона и смысла.
Вой приближался совсем быстро.
Стрелять было совершенно бесполезно. То ли ядра и пули не брали этих шерстистых, то ли сквозь них пролетали, только они приближались, жутко воя. Шли они цепочкой, злыдней двадцать шли так, прямо по вчерашним, ещё хорошо видимым следам О'Вейзи. Ирландца же было не видать. Пропал ирландец О'Вейзи... Нет, не мог он пропасть, не та у него порода...
За шерстистыми, в сотне шагов, волоклись лошади без саней. Лошади испуганно фыркали.
Опять негаданно позади Егорова появился О'Вейзи.
— Только спустился с кургана, — вот те нате! Псеглавцы! — громко заговорил он. — Я тогда стороной, стороной, и к вам выкатился по краю кургана.
— Кто это? Как ты назвал? — спросил Егоров, между мучительной мыслью «а что делать»?
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.