Котел - [40]

— Отрубить ему пальцы на правой руке, — предложил местный активист по кличке Бензопила.

— Оставьте его, — приказал Янковский. — Ему и так больно. Вы знаете, как тяжело лишиться должности? Нет, не знаете. А я знаю. Когда я сидел в тюрьме, меня назначили каптенармусом, а потом уволили, я три дня ревел после этого. Давайте отпустим его.

Из толпы вышел священник, сверкая пузом.

— Я только что связывался с нашим владыкой Говнозаром, он не благословил освобождение раба божьего, аминь.

— Аминь, аминь! — заревела толпа.

— Ну, вот видишь, — произнес Янковский. — Стоило тебе столько лет служить этому Януковичу? Видишь, какой финал?

Даже владыка Говнозар против того, чтобы ты стал свободен. Давай, я тебе отсеку голову. Батюшка, благослови.

— Да упокоится раб твой, господи-и-и-и.

23

Еще с советских времен в самом начале нового года начинаются праздники и в течение практически двух недель все жители страны ничем не занимаются, а только пьянствуют, ходят в гости друг к другу, либо разводят костры на своих дачных участках. И только счастливчики, у кого на дачных участках построены дворцы, парятся в бане, пробуют заморские вина, едят русскую икру и потом балуются с молодыми шаловливыми амазонками, в чьих жилах течет горячая украинская кровь.

Виктор Федорович в этот раз никуда не уезжал, он сидел в волшебном кресле, не доставлявшем ему теперь удовольствия, и слушал доклады начальников своих служб в основном по мобильному телефону. Он не хотел никого видеть: он с ненавистью смотрел на склоненные головы, не воспринимал слова «да, так точно, вполне может быть» и предпочитал телефонное общение. Даже Леночка Лукаш не украшала его одиночество.

Но на этот раз доклады отовсюду были обнадеживающими. Майдан значительно поредел и все в один голос утверждали, что оставшиеся, видимо, бездомные, безработные, лайдаки, алкаши вскоре разъедутся, кто куда.

Тут самый раз было выставить «Беркут» и очистить надоевший всем Майдан. Но президент был уверен, что все само собой рассосется.

Однако после 10 января 14 года Майдан стал оживать — незаметно, не массово, без выкриков, без особого шика, больше всего по ночам стали завозить профессиональные маски, топоры с короткими ручками, всякие трезубцы для прополки грядок (ими обезображивали лица), длинные ребристые биты, маски, ножи с длинными лезвиями и даже косы без ручек. Что касается оружия, из которого можно было стрелять, то такое оружие подвозилось тайно на грузовиках, якобы загруженных дровами. Морозы в Киеве ослабели, протестующие начали кипеть.

Виктор Федорович засуетился, стал плохо засыпать и бить тревогу. Он понял: снова проморгал.

Бывший президент Польши Квасневский зачастил в Киев по поручению западных швабов, которые спали и видели поверженный Киев, а вместе с ним и президента Украины Януковича. Квасневский получил новое важное задание от дяди Сэма и приложил все силы, чтоб успокоить бдительность президента Януковича, заверить его в добрых намерениях митингующих, которые вскоре разойдутся по домам.

Пшек Квасневский к этому времени мог сдать экзамен на пятерку, если бы его обучали лжи, и поэтому предмету пришлось бы сдавать экзамен. Но ложь, должно быть, сидит в каждом человеке, она пребывает внутри его в дремотном состоянии, а когда просыпается, выявляются такие ее глубины, сам дьявол мог бы позавидовать.

Поговорив о том, о сем, Квасневский перешел к системе убеждения своего собеседника. Великий Барак передает ему (Януковичу) сердечный привет, желает всяческого благополучия и процветания его стране, а чтоб это процветание как можно раньше наступило, советует ему, этому симпатичному великану, не применять силу против мирных граждан, которые могу активизироваться в связи с потеплением. Граждане прибывают на майдан развеяться, посмотреть на самый красивый город в Европе, раскупят фотки с его изображением и возвратятся по домам.

Во всех европейских государствах, где демократия цветет и пахнет, никто не применяет силу. Размахивают флагами, дубинками, и на этом ставят точку.

— Обычно все демонстрации носят мирный характер, а полицейские только стоят в одну шеренгу и улыбаются, показывая белые зубки. Бывает, что властям приходится идти на уступки, но эти уступки гроша ломаного не стоят. И тебе придется пойти на определенные уступки…

— У меня сведения, что США выбросила пять миллиардов долларов на эту революцию. Что бы это могло значить, дорогой друг, пан Квасневский? У меня много друзей в Америке, я с Бараком ручкаюсь при встрече, он ко мне очень хорошо относится. Да и в Евросоюзе полно друзей и все надежны.

— Это обычная психологическая атака некоторых журналистов, а то и политиков, недружелюбных тебе, не обращай на них внимания. Это так, небольшая буря в стакане воды, она быстро проходит. Тут главное — терпение. И тебе сейчас нужно не нервничать, а смотреть спокойно на события. Я был сегодня на Майдане, он произвел на меня дурное впечатление. Так в большинстве случаев мальчишки, они не знают, что хотят. Так подкармливают их тут, обогревают, работы нет, вот, они и слоняются из угла в угол.

Квасневский был максимально лаконичен и добродушен, за это его Виктор Федорович любил его и верил ему, он не знал, что Квасневский американский агент, сидит сутками в его кабинете не просто так из любви к нему. Говорят: человек видит в своем собеседнике то, что в нем самом и еще то, что хочет видеть. Виктор Федорович видел своего собеседника изнутри, он видел в нем самого себя, а надо было видеть того, кого тот собой представлял — бесстыдного лгуна, лукавого собеседника, заклятого врага, играющего якобы слепого кота и все время высовывающего когти. Тогда он, возможно, уловил бы в нем коварный замысел. А дружба и коварство противоположные вещи.