Кот в мешке - [23]

***

А вот сумки Беата не получила. Тот железнодорожник в первом вагоне, к которому мы обратились, не знаю, начальник поезда или машинист, вежливо заявил нам, что ни о какой сумке не слышал и на Центральном вокзале ему ничего в руки не сунули. По‑английски он говорил неплохо, внимательно выслушал объяснения Беаты и высказал предположение, что, по всей видимости, с нужным поездом он разминулся на какую‑то минуту. Теперь нам надо позвонить в Ховетбанегард.

Совет был правильным, но звонить нам никуда не пришлось. Оказывается, сразу после нашего отъезда Алиции позвонили с Центрального вокзала и, извиняясь тысячу раз, сказали то же самое: не удалось отловить нужный поезд из‑за какой‑то минуты. Беатина сумка в данный момент находится у дежурного по вокзалу и будет отправлена нам, уж вы извините, только завтра, в десять утра.

– Они хотели отправить ее первым поездом, в шесть утра, – похвасталась Алиция, – но удалось убедить, что это «не будет удобно для нас». Не волнуйся, раз она в Копенгагене, теперь уже ни с каким поездом не разъедется. Ну что, ужинаем?

***

Ужасающий рев вырвал меня из объятий сна поздней ночью. Похолодев, я ожидала – сейчас рухнет дом, не иначе как в Дании землетрясение. Прошло несколько минут, дом не свалился мне на голову, и, окончательно проснувшись, я поняла: проклятый бачок. Вот приспичило кому‑то по ночам в туалет! Мог бы и не спускать воду! Ладно, раз не землетрясение, можно спать.

А утром все же предложила:

– Давайте по ночам воздерживаться от спуска воды. Что скажете? В ночной тишине, Алиция, твой ошалелый бачок ревет с удесятеренной мощью.

– Я уже давно воздерживаюсь, самой неприятно, – не возражала хозяйка. – А кто сегодня спускал?

– Не знаю, ты или Беата.

– Клянусь, не я, – отреклась Беата. – Во‑первых, я спала мертвым сном и даже не слышала, как он, по твоему уверению, ревел, а во‑вторых, чувствую себя в этом доме непрошеным гостем, что хуже татарина, и стараюсь вести себя тише воды. После того как вчера напугалась, я бы ни за что не стала раздражать ночью проклятый бачок.

– А ты не чувствуй себя татарином, – посоветовала ей хозяйка, – не то и в самом деле будешь излишне выделяться на общем фоне. Тут каждый чувствует себя хозяйкой. Так, говоришь, не ты? И не я. Иоанна, да, верно, ты сама?..

– Не думаю, – оскорбилась я. – К тому же технически затруднительно спускать воду в туалете, лежа в своей постели.

– А ты уверена, что это именно вода грохотала?

– Уж в этом я не ошибусь, ведь моя комната совсем рядом. А что, никто из вас не слышал?

– Я не слышала, – подтвердила свои слова Беата.

Алиция была не совсем уверена.

– Вроде бы меня что‑то разбудило, – рассуждала она. – Возможно, и бачок, да я уснула, прежде чем сообразила, что же гремело. А сама спуститься она не могла? Хотите яйцо?

Я отказалась от яйца на завтрак, Беата тоже. Яйцо (в единственном числе) было любимым и постоянным завтраком Алиции.

– К сожалению, могла, – со вздохом ответила я на вопрос Алиции насчет воды. – Да отстань ты от меня со своим яйцом! Много, много лет назад… – произнесла я, вероятно, каким‑то интригующим голосом, судя по тому, что все замерли и перестали жевать, – …в моем доме создалась неприятная ситуация. Вода в бачке нашего единственного туалета вдруг принялась спускаться сама по себе, когда ее никто не вызывал. Правда, без такого оглушительного шума, зато регулярно. И это, надо сказать, было невыносимо! Из чего я делаю вывод, что данное явление – не прецедент, и не относится к области сверхъестественного.

– Кончай издеваться! – замахнулась на меня черенком ложечки хозяйка. – Как ты справилась со своим неестественным прецедентом?

– Очень просто, вызвала сантехника, и он сменил бачок Что‑то в нем раскрутилось, так что исправить было нельзя. Балда, чего скалишь зубы? Я о бачке, а не о сантехнике.

Алиция, похоже, вспомнила о предстоящих расходах и перестала улыбаться.

– Исправить можно все, ладно, поглядим, как он будет вести себя и впредь.

– Если примется рычать сам по себе – сразу уезжаю, – решительно заявила я. – Со слухом у меня всегда были проблемы, но я не глухая и долго такого не выдержу. Да и ты, попомни мое слово, быстро спятишь, если вообще не сбежишь из дома.

– Подумаю…

Беата не вмешивалась в наш разговор, не отрывая взгляда от часов. Все ее мысли были о сумке. Она наверняка торчала бы с раннего утра на перроне, если бы я опять не предложила довезти ее до станции на машине, поскольку мне снова требовалось ехать за покупками. Пешком я тут по магазинам не ходила, хотя до них было не больше километра, но не хотелось таскать тяжести, а продукты сами почему‑то отказывались самостоятельно добираться до дома. Мне бы пришлось тащить картошку для Алиции, бутылки с пивом для всех, а также для всех молоко и овощи, для себя – любимую рыбу, так что продуктов набиралась целая гора, к тому же некоторые в стеклянной таре, а это делало их еще тяжелее. Можно было, конечно, воспользоваться любимой Алициной сумкой на колесиках, которую она мне всякий раз подсовывала, да как‑то не лежало у меня к ней сердце.

***

На сей раз Беата наконец получила свою сумку. Когда подъехал поезд, из первой двери головного вагона высунулся железнодорожный служащий с большой целлофановой сумкой в руке, спросил у нас фамилию, услышал ее, с улыбкой вручил нам сумку, с улыбкой же принял благодарственное пожатие руки, и поезд двинулся дальше. Ошалевшая от счастья Беата готова была обнять весь мир и с радостью согласилась сопровождать меня по магазинам.