Кот в красной шляпе - [6]

Баруля молчал, понимая, что женитьба его сына может и не выгореть, искренне надеясь, чтобы его Хенк кому-нибудь из девушек Маргины понравился. Можно поискать других невест, но Баруля почему-то предполагал, что достоинства женщин тем выше, чем выше их положение в обществе. Даже пример его брака с Иссидией не излечил его от заблуждения, так как женщины для Артура Барули, несмотря его привлекательность для них, оставалась загадкой за семью печатями.

— Если кому-то из моих дочерей понравиться твой Хенк, — продолжала Маргина, — я буду только рада.

Увидев, что Артур Баруля становится всё угрюмей и угрюмей, она сказала, чтобы его приободрить:

— Пусть Хенк останется у нас и немного пообщается с моими дочками, тем более, что сразу после коронации начинается сезон тепла, и они на две декады уедут в Городские сады, — она замолчала и ехидно добавила:

— Кроме того, не забывай, что у нас Академия Фрей и твой сын найдёт много прекрасных претенденток на его сердце.

Баруля приободрился, пристроив сына на некоторое время в чужие руки, а Маргина подумала, что она, возможно, ещё будет жалеть о своём приглашении. «Пусть будет, как будет», — решила она, приглашая Артура Барулю на семейный обед, зная его нелюбовь к церемониям.

Посапывая, Артур Баруля взял Маргину под руку и проводил её в столовую, прикрывая рукой с платочком сопливый нос, где сел напротив неё, в торце стола. Прибежала хихикающая Элайни, тянущая за собой Байли, а потом Маргина увидела Хенк в сопровождении молодого человека. Вид Хенка удивил Маргину в приятную сторону: отпрыск Артура отличался задумчивостью, что никак не вязалось с его имиджем.

«Напрасно я плохо думаю о мальчике», — укорила себя Маргина и тут заметила, что её дочери, Элайни и Байли, тоже ведут себя неадекватно: Элайни хихикала не к месту, а Байли задумчива сверх меры и смотрит себе на колени, опустив глаза.

«Что у них случилось?» — недоумевала Маргина, намереваясь тихонько расспросить девушек обо всём подробно.

Сидящий за столом Шерг внимательно наблюдал за Байли, и от него не скрылось её состояние. Проводя расследование дальше, он увидел такое же выражение лица у Хенка, что ему решительно не понравилось. Недобро на него взглянув, Шерг внимательно всех рассмотрел, вспоминая подслушанный разговор Маргины и Артура Барули и сопоставляя увиденное.

«Только через мой труп», — подумал он, выкладывая в уме дорогу к цели, выложенную чужими трупами.

***

Фрея Иссидия совсем не из праздного любопытства разгуливала по королевскому саду вместе со своей подругой фреей Януш. В саду, как в общественном месте, можно без каких-либо ограничений встретиться с разными людьми и побеседовать, не вызывая никаких ненужных подозрений. Конечно, одно то, что вскоре, вопреки её желанию, на трон сядет молодая и бестолковая девушка задевало израненную душу Иссидии, считавшую, что в её руках королевство смотрелось бы лучше.

И об этом Иссидия могла говорить с утра до вечера с фреями, ей сочувствующих и убедить тех, кто так не думал. Но встреча, которую ожидала Иссидия, не носила такого характера, а нетерпеливость и раздражительность Иссидии говорили о том, что для неё встреча очень важна.

Усевшись на лавочку, плотно окружённую цветущим боярышником, Иссидия нервно теребила белый платочек, а фрея Януш, прохаживала по аллее, заросшей бузиной, озабоченно посматривая вдоль её в одну и другую сторону, кого-то ожидая.

На огромной липе, растущей прямо перед лавочкой, где расположилась Иссидия, неподвижно сидел рыжего цвета воробей, который казался игрушкой, если посмотреть со стороны, так как застыл на месте без движения на протяжении долгого времени. Сидящий на соседней ветке кот Глюк, принадлежащий Байли, цветом такой же, как и воробей, мог подтвердить, что птичка мертва и нужна ему, всего лишь, как сувенир. Но глаза хищника говорило об обратном – жертва жива и кот хочет её слопать.

Птичка, до этого времени сидевшая неподвижно и не обращавшая на него внимания, вдруг, неожиданно для кота, повернулась к нему и сказала:

— Тебе ничего не выгорит. Иди отсюда.

Кот опешил и остановился, но, видимо, не понял, так как на птичьем языке разговаривать не мог, впрочем, как и других, и приготовился для прыжка. Лапа рыжего воробья неожиданно вытянулась на целый локоть и дотянулась до соседней ветки, где сидел кот, дёрнув его за усы.

— Больно! — возмутился кот на кошачьем, и шлёпнулся вниз, едва уцепившись за самую нижнюю ветку. Новую попытку поймать воробья он не стал предпринимать, но наблюдения, так же как и птица, не прекратил.

Кошачьи игры Иссидию не интересовали, она всего лишь мельком взглянула на знакомого заполошного кота, вызывавшего у неё неприязнь, как напоминание о Байли, Элайни и Маргине. Послышались торопливые шаги фреи Януш и шаркающие звуки обуви, принадлежащей человеку медлительному и тяжёлому.

Вскочившая Иссидия увидела, как фрея Януш вела к её укромному уголку седого и неряшливо одетого старика, несущего зажатый подмышкой свёрток, завёрнутый в неопределённого вида тряпочку.

— Принёс? — без предисловий спросила фрея Иссидия у старика и нетерпеливым жестом выдернула у него свёрток, и, путаясь в ткани платка, принялась его разворачивать.