Кот, который плыл вверх по ручью - [9]

— Она же вся из дерева чёрного ореха! — воскликнула Милдред. — А этот низенький ларь — сундук для приданого! На нём написано имя невесты!

Спереди замысловатыми буквами было выведено: «Эльза Лимбургер».

— О, давайте посмотрим, что там внутри!

Сундук действительно был наполнен приданым невесты — с кружевами и вышивкой. Однако роскошные туалеты выцвели от времени.

— Как печально! Бедная девушка умерла перед свадьбой, — продолжала Милдред. — Её родители были в таком горе, что не могли видеть мебель, которую она взяла бы в свой новый дом.

Квиллер, который знал, что всё было иначе, позволил Милдред предаваться романтическим фантазиям. Что касается треснувших зеркал, то на сей счёт у него имелась своя теория. На туалетном столике, бюро и псише[4] трещины паутинками расходились от отверстия в центре. Он мог себе представить, как отец Эльзы переходил от одного зеркала к другому, ударяя по ним кулаком. На пальце у него было кольцо с печаткой. Квйллер ясно видел его: массивный перстень из золота.

Райкерам пора было идти. По пути к лифту Арчи спросил Квиллера, не хочет ли тот написать рецензию на премьеру, которая состоится вечером в пятницу в актовом зале школы.

— Спектакль даёт Муслендское хоровое общество, а они считаются очень хорошими исполнителями. А поскольку ты здесь живёшь…

— Спасибо, нет, — ответил Квиллер.

— Тебе не нужно будет присылать материал раньше понедельника.

— Спасибо, нет.

— Это «Пираты Пензанса» — ты же любишь Гилберта и Салливана.

— Спасибо, нет.

После того как гости отбыли домой смотреть по телевизору документальный фильм, Квиллер вспомнил о «тёмной туче», которая, по ощущению Лори, нависла над зданием. Он не был суеверным, но уж если следовать логике, то три разбитых зеркала в подвале могут принести несчастье так же, как три разбитых зеркала на третьем этаже. Эту мебель нужно убрать из дома! Он позвонил в офис.

— Ник, у меня для тебя хорошие новости.

— Подожди, я попробую угадать. Коко выиграл в лотерею?

— Даже лучше! «Всякая всячина» хочет дать фотографию лестницы в башню на первой полосе. Такой диковинкой заинтересуются средства массовой информации по всему штату. Но нам нужно срочно убрать оттуда мебель.

— Мы можем спустить её в подвал.

Квиллер лихорадочно размышлял: «Если теория Лори о „тёмной туче“ верна, то негоже держать в подвале три разбитых зеркала». Наконец он сказал:

— Ситуация такова, Ник: эта мебель очень ценная, и она принадлежит Фонду К. Нам нужно перевезти её в хранилище на Песчаной дороге. Фонд К. возьмёт на себя все расходы.

С Ником всегда было приятно иметь дело.

— Разумеется! Сегодня дежурит Кейт. Мы с ним можем это сделать. Я полагаю, хранилище открыто всю ночь.

— Я поеду с вами, — предложил Квиллер. — Может, помогу.

Сиамцев снова пришлось заточить в спальне на то время, пока драгоценную мебель из чёрного ореха переносили в лифт. «Интересно, почему мебель заинтересовала их больше, чем лестница? — подумал Квиллер. — На то есть свои причины, но нужно быть котом, чтобы знать ответ».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Перед тем как отправиться завтракать в воскресенье утром, Квиллер посетил маленький бутик в офисе. Там продавались открытки с видом гостиницы, мешочки с орешками для белок, средства от насекомых и особые мускаунтские футболки всех размеров, от самых маленьких до самых больших. Спереди на футболке была изображена голова американского лося[5] шириной пятнадцать дюймов. Суровое выражение морды, присущее этому зверю от природы, производило комический эффект. Квиллеру захотелось купить такую футболку для Арчи Райкера.

Друзья обожали разыгрывать друг друга — как в те времена, когда им было по восемь лет. Райкер писал нелепые анонимные письма ведущему колонки «Из-под пера Квилла», а тот не оставался в долгу и, тоже анонимно, присылал дурацкие подарки издателю газеты.

Что касается знаменитой лестницы из чёрного ореха, то её уже сфотографировал Роджер Мак-Гиллеврэй, бывший учитель истории, который теперь сотрудничал со «Всякой всячиной». Квиллер знал, что Роджер боится кошек, и перед его прибытием запер сиамцев в спальне.

— Где они? — спросил бледный молодой человек.

— В спальне. Пристегнуты наручниками к ножке кровати, а на тот случай, если они высвободятся и взломают дверь спальни, на них надеты намордники!

Фотограф извёл много пленки, снимая лестницу в разных ракурсах. Даже захватил в кадр белочку с пышным хвостом, заглядывавшую в окно.

— То, что надо! Они выберут именно эту фотографию!

— Ты не позавтракаешь со мной, Роджер?

— Я бы с удовольствием, но сегодня я дежурю, и мне ещё нужно снять пару картин в Центре искусств — ту, которая заняла первое место, и ту, что получила приз зрительских симпатий. Не знаю, чего мне ожидать. Это автопортреты детей.

— Я был одним из членов жюри, — признался Квиллер, — и могу сразу тебе сказать, что картина, занявшая первое место, сильно проиграет при черно-белом воспроизведении. На ней изображена девочка с бледно-жёлтыми волосами и бледно-голубыми глазами, в бледно-розовом платье, да ещё на бледно-сиреневом фоне.

— Всё, что я могу сделать, — это напечатать её как можно контрастнее и объяснить всё бильд-редактору. Может быть, он посчитает нужным приложить описание.