Открыв дверцу над раковиной, Квиллер увидел, что внутри всё затоплено, и услышал тихий плеск воды.
Охая, он бросился к телефону.
– Ха-ха-ха! Потоп! – воскликнула веселая миссис Глинко. – Хорошо, мы вышлем кого-нибудь.
Через пятнадцать минут приехал всё тот же фургон, покрытый в основном ржавчиной, а не краской, и из кабины выбралась Джоанна.
– Протекает? – вяло спросила она и нырнула под раковину. – Эти трубы очень старые?
– Дом построили семьдесят пять лет назад, – пояснил Квиллер.
– Под раковиной нет лаза вниз. Как мне туда попасть?
Он показал Джоанне люк. Она с легкостью подняла тяжёлую крышку и полезла в дыру. Коко тоже норовил попасть туда, и его трижды пришлось прогонять. Спустя какое-то время Джоанна выбралась вся в паутине, что-то приладила под раковиной, снова спустилась в подпол, открыла там вентиль, выбралась и предъявила счёт. Квиллер заплатил тридцать пять долларов, а расписку написал на двадцать пять. Это делало его соучастником мелкого мошенничества, но он больше симпатизировал Джоанне, чем Глинко. Квиллер успокоил себя, решив, что разница в десять долларов может считаться чаевыми.
– А что под полом? – поинтересовался он.
– Там можно только ползать. Песок, трубы, баки и много пауков. Пыли тоже.
– Не может быть, чтобы тебе нравилось там ползать.
– Однажды я вот так наткнулась на змею. А мой папа – на скунса. – Джоанна обвела взглядом убранство дома, и на её безучастном лице не промелькнуло ни тени заинтересованности, пока она не увидела Коко и Юм-Юм, сидящих на диване. – Милые котики.
– Они совершенно домашние и почти не выходят на улицу. Если тебе когда-нибудь случится прийти сюда в моё отсутствие, не выпускай их! По соседству живет злая собака.
– Я люблю животных, – сказала Джоанна. – Когда-то у меня жили дикобраз и сурок.
– А как называются здешние жёлтые птички?
– Дикие канарейки. У вас под полом много бурундуков. У меня тоже живут бурундуки и лиса.
– Необычные питомцы, – прокомментировал Квиллер, думая, не занесла ли она на своих сапогах какую-нибудь заразу в дом.
– Однажды я спасла двух медвежат. Какой-то охотник застрелил их мать.
– А тебе разрешили держать диких животных в неволе?
– Я никому об этом не говорю, – пожала плечами Джоанна. – Скунс был почти мёртвым, когда я нашла его. Я кормила его из пипетки.
– Где же ты их всех держишь?
– За домом. Медвежата умерли.
«Очень интересно, – подумал Квиллер. – В конце концов, можно написать о Джоанне-водопроводчице, избегая упоминания о её подпольном зоопарке».
– Спасибо за хорошую работу, – сказал он, намекая, что ей пора уходить.
Когда, топая своими тяжёлыми сапогами, Джоанна покидала дом, Квиллер заметил, что кое-что в ней изменилось. Сапоги, джинсы, заношенная клетчатая рубашка и кепка были всё те же, но в этот раз Джоанна намазала губы помадой и вымыла волосы, убрав их в конский хвост.
Квиллер сел за работу над статьей для следующего выпуска газеты. На этот раз он писал о Старом Сэме, могильщике, который занимался своей работой уже шестьдесят лет. У Квиллера имелись уже кое-какие наброски и эффектное название, но проблема состояла в том, что в доме не было хорошего письменного стола. Единственным столом был обеденный Круглой формы. Бумаги падали с него прямо на пол, и с ними начинали играть сиамцы, весело скользя на них по крашеному полу, как на санках. Им также нравилось просто сидеть на бумагах и совать свои хвосты в каретку пишущей машинки.
– Всё, что мне нужно, – устало сказал Квиллер, обращаясь к Юм-Юм, пытавшейся стащить его ручку, – это отдельный кабинет.
Даже читать было трудно, держа на коленях такую капризную кошечку. Из-за её женского эгоизма Квиллер не мог как следует сосредоточиться на работе. Тем не менее ему кое-как удалось дописать статью.
Приближался вечер. Пора было одеваться и идти в гости. Жгучее солнце уже клонилось к горизонту, и он надел тёмные очки. Милдред выглядела прекрасно в лёгком платье вишневого цвета, которое скрадывало её полноту и открывало плечи, соблазнительно гладкие.
– О-о-о! – восхитилась Милдред. – В очках и с такими усами, Квилл, ты выглядишь очень сексуально.
В ответ Квиллер сделал ей сдержанный комплимент и самодовольно разгладил усы.
Они пошли вдоль берега к дому Мэдли. Гости, все в темных очках, собрались на площадке из красного дерева и выглядели весьма загадочно. Одеты все были по-разному: в пляжные платья, полосатые костюмы, сарафаны, индийские ситцевые наряды. На ногах – или сандалии, или туфли с парусиновым верхом. Даже Лайл Комптон, директор школы, надел вызывающие клетчатые брюки. Только одна болезненно худая молодая женщина с тёмными, коротко стриженными волосами была в простом белом платье. Её представили как Расселл Симмс.
Хозяйка сказала Квиллеру:
– Вы двое здесь новички. Расселл тоже только что приехала сюда.
– Вы из Центра? – поинтересовался Квиллер, чтобы завязать разговор.
Расселл кивнула и стала смотреть на озеро сквозь тёмные очки.
– Расселл снимает коттедж Данфилдов, – прибавила Дотти Мэдли и отправилась встречать только что пришедших гостей.
– Прекрасный вид, – произнёс Квиллер.
Расселл позволила себе сказать робкое «да» и снова уставилась на воду.
