Кот и полицейский. Избранное - [51]

– Почему все лестница, лестница, а дома наверху нет? – спросил Микелино.

– Это не такая лестница, как в городе. Это как улица.

– Улица… А как же машины по ступенькам влезают?

По обе стороны потянулись глухие стены, за которыми цвели сады.

– Стены, а крыши нет… Их разбомбили, да?

– Это сады… ну, вроде дворов, что ли… – принялся объяснять отец. – Дома внутри за стенами, их за деревьями не видать.

Микелино недоверчиво покачал головой.

– Да, дворы… Дворы всегда внутри дома, а снаружи дворы не бывают.

Тут вмешалась Терезина.

– А в этих домах кто живет, деревья? – спросила она.

По мере того как они поднимались, Марковальдо казалось, что постепенно отстают, остаются где-то позади и запах плесени, преследовавший его в складе, где он по восемь часов в день ворочал тюки, и пятна сырости, расползавшиеся по стенам его квартиры, и столбы пыли, золотившейся в узких полосках солнца, которое иногда заглядывало в окна, и приступы кашля, мучившего его по ночам. Да и ребята казались ему сейчас не такими желтыми и хрупкими, они словно слились в одно целое с этим светом и зеленью.

– Ну, нравится вам здесь? – спросил он.

– Ага.

– А почему?

– Полицейских нет. Можно траву рвать и камнями кидаться.

– Ну, а дышать, дышать вам нравится?

– Нет.

– Так ведь здесь-то и есть свежий воздух!

Ребята начали жевать.

– Ну да!.. Он – никакой.

Тем временем они поднялись почти на самую вершину холма. За одним из поворотов глубоко под собой они увидели свой город – расплывчатые пятна кварталов, закутавшиеся в серую паутину улиц. Никогда в жизни ребята еще не бегали и не кувыркались так, как здесь, на лужайке. Потянуло свежим ветерком, время близилось к вечеру. В городе смущенно замигали первые огоньки. И тут Марковальдо захлестнуло такое же чувство, какое он испытал в юности, впервые подходя к этому городу, и его, как и в тот раз, потянуло к этим улицам, к этим огонькам, словно там для него было приготовлено бог знает что. В небе проносились ласточки и бросались вниз головой на город.

В сгустившихся сумерках он разглядел черную тень своего района, который сейчас показался ему болотистой свинцовой равниной, покрытой плотной чешуей крыш, над которыми развевались лохмотья дыма. И ему стало грустно, что нужно возвращаться туда.

Свежело. Наверно, уже надо было созывать ребят. Но, увидев, как они преспокойно раскачиваются, ухватившись за нижние ветви дерева, он отбросил эту мысль. К нему подбежал Микелино и спросил:

– Папа, а почему мы не можем здесь жить?

– Почему! Да потому, дурачок, что тут нет домов и вообще никого нет! – буркнул Марковальдо с досадой, потому что сам только что думал о том, как было бы здорово здесь поселиться.

– Как же никого нет? – возразил Микелино. – А вон те синьоры? Посмотри-ка.

В сгущавшихся сумерках с лугов спускалась группа мужчин. Среди них были и молодые и уже пожилые, все в колпаках, с палками в руках и в одинаковых неуклюжих серых костюмах, похожих на пижамы. Мужчины шли группами по нескольку человек, многие громко переговаривались и смеялись. Некоторые опирались на свои палки, другие волочили их за собой, повесив на согнутую руку.

– Кто это? Куда они идут? – спросил Микелино.

Но Марковальдо продолжал молча смотреть на приближавшихся людей. Один из них прошел совсем близко – это был толстый мужчина лет под сорок.

– Добрый вечер, – сказал он. – Ну, что новенького слышно в городе?

– Добрый вечер, – ответил Марковальдо. – А что вас интересует?

– Да ничего особенного, – отозвался мужчина, останавливаясь. – Это я просто так сказал.

У мужчины было широкое бледное лицо с яркими, почти багровыми пятнами румянца на скулах.

– Я всегда так спрашиваю, если встречаю кого-нибудь из города, – продолжал он. – Ведь вот уже три месяца как я здесь. Понимаете?

– И никогда не спускаетесь?..

Мужчина пожал плечами.

– Только когда врачи позволяют, – ответил он с коротким смехом. – Врачи и вот это… – он постучал пальцем по груди и снова засмеялся коротким, задыхающимся смехом. – Два раза меня выписывали, говорили – вылечился. А только на фабрику приду – опять все сначала. Опять затемнение, и опять сюда отправляют. Потеха!

– И они тоже?.. – спросил Марковальдо, кивая в сторону бродивших вокруг по лужайке серых фигур и в то же время ища глазами Филиппетто, Терезу и Даниеле, которые куда-то запропастились.

– Соседи по даче… – отозвался мужчина и подмигнул. – Сейчас у нас прогулка перед отбоем. Нас рано спать укладывают… Конечно, с территории уходить нельзя…

– С какой территории?

– Да как же, это ведь участок санатория. А вы и не знали?

Марковальдо взял за руку притихшего Микелино, который прислушивался к разговору старших. Вечер быстро поднимался по склонам холма. Там, внизу, уже невозможно стало различить район, в котором жил Марковальдо. Казалось, что не он проглочен тенью, а, наоборот, тень от него расползлась во все стороны и накрыла город. Пора было возвращаться домой.

– Тереза! Филиппетто! – позвал Марковальдо и двинулся на поиски детей. – Извините, – добавил он, обращаясь к мужчине, – понимаете, куда-то исчезли мои ребятишки.

– Да вон они, – ответил тот, подняв бровь, – вон, вишни рвут.