Косыгин - [37]

Это было одно из самых увлекательных поручений в жизни Алексея Николаевича. Читай книги, вникай в документы, вспоминай Сибирь, как шли казаки к океану, закладывая в тайге зимовья, которые вырастали потом в остроги, крепости, города. Таким, кстати, был и Киренск, близ которого Ерофей Павлович Хабаров в 1639 году заложил соляную варницу… Подспудная мечта о времени, свободном для книг, всегда жила в Алексее Николаевиче. По словам Джермена Гвишиани, он читал много, «умел читать быстро и нередко оказывался более осведомленным о последних западных трудах по экономике и политике, чем многие его коллеги».

Но это все-таки специальная литература. А так хотелось иметь время для художественной — Пушкина, Шолохова, Гоголя, Чехова… У Чехова Косыгин выписал строки о русских исследователях Дальнего Востока. Эти люди совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека. Дежнев, Поярков, Хабаров, Невельской… По оценке Чехова, «это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически…».

У идеи Невельского был точный адрес — Дальний Восток, как тогда говорили, Крайний. На картах, по которым учился гардемарин Геннадий Невельской, Сахалин соединялся с материком перешейком, Амур «терялся» в песках, устье его и лиман считались недоступными для морских судов. «Это убеждение, — писал позже Геннадий Иванович, — принималось всюду за непреложную истину, покоившуюся на авторитете знаменитых европейских мореплавателей».

По дороге на Камчатку командир «Байкала» Невельской пишет губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву:

«…я надеюсь в мае быть в Петропавловске, и, по сдаче груза в этом порту, я решился, во всяком случае, получу или не получу высочайшее разрешение, отправиться прямо к описи восточного берега Сахалина и Амурского лимана».

…Третьего сентября 1849 года у входа в Аянский залив показался считавшийся погибшим «Байкал».

Невельской:

«Вышел навстречу нам на катере генерал-губернатор со своим штабом, не приставая еще к транспорту, он спросил меня, откуда я явился. На это я отвечал: «Сахалин — остров, вход в Лиман и реку Амур возможны для мореходных судов с севера и с юга. Вековое заблуждение положительно рассеяно. Истина обнаружилась…»

Весной 1854 года от Шилкинского завода к низовьям Амура отправился русский сплав. У развалин древнего Албазина флотилия остановилась. Над берегом еще высились крутые валы крепости — давнего центра обширного Албазинского воеводства. Вместе с Якутским оно объединяло более двадцати русских поселений, возникших на Амуре в середине XVII века.

Любопытную деталь отмечает историк Г. В. Мелихов в книге «Маньчжуры на северо-востоке (XVII в.)». Впервые в Китае на официальных географических картах течение Амура было показано правильно — в широтном направлении — только в 1782 году. Ровно через сто лет после того, как Москва официально утвердила отдельной административной единицей Албазинское воеводство.

Через полтора века с первым сплавом Россия вернулась к своим берегам, к своему Приамурью, к Албазину. Обнесенная земляным валом крепость хранила следы былой мощи. Кто взял для памяти вырытый из земли кирпич, пишет Невельской, кто горсть почерневшей, но уцелевшей от времени пшеницы, оставленной предками.

В свои последние дни адмирал диктовал «с фактической точностью в последовательном порядке» книгу об Амурской экспедиции. Писала под диктовку его жена Екатерина Ивановна:

— деятельность наших морских офицеров, составлявших экипаж транспорта «Байкал» в 1849 году и затем Амурскую экспедицию с 1850-го по исход 1855 года, преисполненная гражданской доблести, отваги и мужества…

Он не увидел своей книги. «Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России» вышли после его смерти как свидетельство еще одного подвига адмирала Невельского.

…В списке названий сахалинских городов, которые предложил Председатель Совнаркома России, первым шел Невельск — вместо Хонто, Курильск — вместо Сяны, возвращал свое имя Корсаков, ряд поселков получил имена в память о героях, павших в боях за освобождение Южного Сахалина и Курил.

Все предложения Косыгина были приняты. А на Сахалине его с тех пор называли крестным отцом здешних городов и поселков.

С таким же вниманием Алексей Николаевич относился к проблемам самой западной области России — Калининградской. Сохранились листочки с его записями:

«Обсуждение Калининградской области.

Льготы переселенцам

а) Ссуда

б) Натуральный налог первый год не брать

2, 3 и 4-й год 1/2 часть брать

совхозы

а) Брать натуральные поставки меньше. Оставлять часть продукции для продажи рабочим.

б) Установить норму для рабочих совхозов выше, чем в других районах. Давать рабочим и служащим до 0,5 га земли для посева.

Увеличить коммерческую торговлю.

Восстановить льготы для рабочих.

Увеличить хлебные карточки: рабочим — 10.000, иждивенцам — 8.000, детям — 7.000».

Он рассчитывал не на дармовой труд репатриантов, не на «рабочие батальоны», которые пригонит сюда МВД или армия, а на заинтересованность переселенцев. Тех, для кого эта земля станет родной.