Случай часто называют слепым. Даже формула такая устоялась: слепой случай. Между тем он вполне зрячий. Слепы те, кто не замечает знаков судьбы.
Двадцать седьмого ноября 1944 года в Баку по дороге в Москву на переговоры с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, председателем Совета Народных Комиссаров СССР, остановился генерал де Голль, руководитель движения «Сражающаяся Франция», глава Временного правительства Французской Республики, будущий Президент страны. Высокого — в прямом и переносном смысле слова — гостя принимали как главу союзного государства. В двухнедельной поездке по Советскому Союзу генерала сопровождал — по личному указанию Сталина — заместитель председателя Совнаркома Алексей Николаевич Косыгин. Через много лет Алексей Косыгин, Председатель Совета Министров СССР, прилетел с официальным визитом в Париж. Вопреки всем правилам дипломатического протокола в аэропорт Орли встретить советского премьера прибыл Президент де Голль. Но это другой случай, другая история…
В Баку генерала приветствовали со всеми положенными почестями. Флаги. Гимны. Почетный караул… Среди встречавших по долгу службы был и молодой человек по имени Гейдар Алиев, младший лейтенант госбезопасности: в штатском плаще и модной шляпе. Как рассказывал позже Гейдар Алиевич, на какое-то мгновение он встретился глазами с де Голлем… Вечером знаменитый француз послушал оперу «Кероглу», а уже на следующий день поезд увез его в Сталинград: самолеты из-за непогоды не летали.
В политической судьбе этих людей много общего. После долгих лет успешной государственной деятельности оба оказались не у дел. О парижском изгнаннике говорили, что он ушел, как потерявший голос пророк, которого не услышали.
В горбачевском Политбюро ЦК КПСС не хотели слушать и слышать Гейдара Алиева. И тогда он ушел.
В мае 1958 года из своего уединения в имении Коломбэ в Париж вернулся призванный Францией генерал де Голль.
В июле 1990 года из своего московского одиночества на Родину вернулся призванный Азербайджаном Гейдар Алиев.
Им было по 67 лет. В такие годы обычно занимаются внуками и мемуарами. Но приятные семейные хлопоты и воспоминания пришлось отложить. Они вернулись, чтобы в критический час спасти свое Отечество. Один — гарантировать единство и независимость Франции, другой — обеспечить целостность и суверенитет Азербайджана.
Гейдар Алиев как политик рос и формировался в советской системе ценностей. Слова об интернационализме никогда не были для него дежурной фразой. Но на исходе XX века он по-новому открыл для себя мысль Шарля де Голля о приоритете национального фактора перед всеми другими идеями, теориями, лозунгами и принципами. Да, национальная идея, как показала история, оказалась более живучей, чем многие другие. Для политика-реалиста отсюда следовал один вывод: спасение государства было в то же время и спасением нации.
…Карловы Вары. Тихая Садовая улочка. Здесь в сотне метров от знаменитой Млинской (Мельничной) колоннады расположился санаторий «Бристоль», любимое место отдыха советской номенклатуры. Пожилой садовник, поливая розы, рассказывает, что видел здесь Косыгина, Алиева, Щербицкого, маршала Конева…
С высокой площадки просматриваются голубые купола русской церкви — оттуда доносится колокольный звон; другая сторона открывает панораму популярного курорта с его бесчисленными санаториями и отелями.
Случайный разговор с пожилым человеком, его доброе «агой» — «пока» могли бы тут же забыться, но в вечерней московской телепрограмме вдруг появились лица тех, о ком он тепло вспоминал. Шел сюжет, посвященный памяти Александра Бовина, политобозревателя «Известий» и Центрального телевидения, дипломата, а в прошлом консультанта ЦК КПСС, одного из ближайших помощников двух генсеков — Брежнева и Андропова. Снимки разных лет — и телехроника…
Вот за большим, праздничным столом Юрий Владимирович Андропов, справа от него Алиев, слева Громыко и Горбачев… Похоже, только что прозвучала удачная шутка: Гейдар Алиевич и Юрий Владимирович заразительно смеются, улыбается даже суровый Громыко, министр иностранных дел Советского Союза, господин «Нет», как называли его на Западе. Улыбка скользнула и по лицу Горбачева, еще «простого» члена Политбюро, еще не второго человека в КПСС — вторым после смерти Брежнева на зависть Михаилу Сергеевичу определили Константина Устиновича Черненко.
Чешские газеты в те апрельские дни 2004 года, захлебываясь, писали о большой Европе: Чехия и еще девять стран 1 мая вступали в Европейский союз. Нас теперь, докладывала читателям газета «Днес» (раньше известная как «Млада фронта»), 455 миллионов, наша территория — 3,9 миллиона км 2,25 государств…
Ночью, ровно в двенадцать, над Карловыми Варами гремит салют, небо бледнеет от ярких, многоцветных фейерверков. Празднует Чехия. Торжествуют Литва, Латвия, Эстония, Словения… Европа стирает границы. Или, точнее, отодвигает их дальше на Восток.
На новой политической карте мира нет стран социалистического Содружества, нет государств Варшавского договора и Совета Экономической Взаимопомощи, на долю которых к 80–м годам прошлого века приходилась пятая часть мирового производства. На этой карте 25 государств Европейского союза; на этой карте новые государства, которые некогда составляли Советский Союз — и среди них Азербайджан.
