Костяное веретено - [98]

Она любила его.

Может, судьба и правда существует. Как и предсказывал принц в башне Письмовника, Фи влюбилась. Однако все равно не могла остаться с ним, в этом прекрасном замке. Пока ею владеет проклятие, твердыне не уцелеть. Шиповник видел метку Бабочки под дождем, должен был понять, что это такое, но не знал всей ужасной правды — чего злые чары стоили Фи и будут стоить ему самому.

Столько раз она готова была признаться Шиповнику. Увы, как прагматик Фи оценила ситуацию со всех сторон и уже понимала, чем бы все закончилось.

Даже в лучшем случае, если бы ведьмы собрались заново и смогли восстановить волшебное королевство, не было никакой гарантии, что чары Бабочки снимут просто и быстро. Речь шла об одном из самых мощных проклятий, что вынудило отправиться в изгнание легендарного колдуна. Фи, возможно, еще предстоит пройти долгий путь.

Рассказать принцу о проклятии означало поставить его перед выбором между ней и всем, что ему дорого. Фи уже знала: Шиповник пожертвует всем, чтобы пойти с ней, — семьей, жизнью здесь, в Андаре, всем, что он собирался вернуть. Она не могла такого допустить. Фи знала цену близким и что значит уйти. Ей пришлось так сделать. На такую жертву она никогда не обречет любимого.

Фи крепче обняла Шиповника. Тонкие занавески развевались вокруг них, распускались красные бутоны роз. Она найдет способ разрушить заклятие Бабочки, а затем вернется, и Шиповник — настоящий, который встанет с этой кровати, у кого будет любящая семья и целое королевство… если Шиповник действительно любит ее, если им суждено быть вместе, тогда они снова встретятся, сколько бы времени ни прошло. В такую судьбу Фи могла поверить.

А до тех пор придется его отпустить.

Фи знала, что в жизни не сумеет объяснить принцу свои мотивы. Она встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

— Спасибо за приключение.

Затем она вырвалась из его рук и склонилась над Шиповником Розоцветом. Губы принца были мягкими, сначала Филоре ничего не почувствовала, касание вышло пустым и холодным по сравнению с поцелуем в реке. Затем тепло постепенно вернулось в его тело, и принц положил руку Фи на шею, прижимая девушку к себе. Филоре закрыла глаза и стиснула бархатный плащ. Поцелуй таил в себе весь свет и нежность, что родились между ними, все, что сделало ее спасительницей Шиповника. Пожалуй, их лучший поцелуй, ведь Фи наконец-то вложила в него всю душу.

Она отстранилась и посмотрела на юношу на кровати. Невероятно яркие синие глаза моргнули. Фи не знала, что сказать. Это все еще Шиповник? Тот самый, который минуту назад сказал, что любит ее? Потом знакомая кривая улыбка растянула его губы, и сердце Фи дрогнуло от облегчения.

Рука принца соскользнула с ее щеки и запуталась в волосах, перебирая мягкие пряди.

— Фи… — начал Шиповник чистым ясным голосом.

Если она останется, если послушает, что он хочет сказать, то растеряет всю решимость.

— Я должна найти Шейн, — заявила Фи и практически выбежала за дверь.

На полпути вниз по лестнице она чуть не врезалась прямо в наемницу. Филоре охватило облегчение.

— Шейн! — воскликнула она, сжимая плечо подруги. — Ты проснулась, сработало!

— Не так хорошо, как ты думаешь, — мрачно ответила Шейн. — Что-то не так. Пошли быстрее — ты тоже, Шиповник, — добавила она, бросив взгляд за спину Фи.

Принц следовал за ней по лестнице. Он смотрел грустно и серьезно, только неясно, из-за того ли, что сейчас произошло между ними, или из-за того, что поджидало внизу.

Фи поняла, о чем говорила Шейн, как только достигла подножия лестницы. В замке было слишком тихо. Всем полагалось проснуться, встать на ноги и стряхнуть с себя вековой сон. Но ни одна из фигур даже не пошевелилась. Беспокойство, которое преследовало Фи с тех пор, как они добрались до замка, вернулось с удвоенной силой, скрутив желудок узлом. Что-то здесь было очень, очень неправильно.

Шиповник протиснулся мимо нее. Он присел рядом с седовласой женщиной в длинном синем платье, зовя ее по имени и нежно встряхивая. На воротнике старушки была вышита змея цвета слоновой кости, и Фи задумалась, не ведьма ли это из ордена Дождя. Голова женщины прислонилась к стене.

Бледный принц недоверчиво посмотрел на Фи и Шейн.

— Я не понимаю. Они должны проснуться.

— Думаю, дело в этом. — Северянка присела рядом, осторожно потянув за почти невидимую нить, туго обернутую вокруг шеи женщины.

Та заблестела желтым на солнце.

Золотая нить. Фи похолодела.

— Когда я проснулась, нитка светилась, — объяснила Шейн. — И не только на ней. На всех. — Она мотнула головой в сторону коридора.

Фи в ужасе проследила за ее взглядом. Теперь, зная, что ищет, она и правда их увидела: тонкие золотые нити, обвивающие шеи каждой фигуры в зале, тугие, как струны рояля, и невидимые, пока на них не попадал свет.

— Пряха, — просипел Шиповник, опускаясь на колени. Его рука дрожала на плече спящей женщины. — Это все она. Пряха связала их, чтобы они не могли проснуться.

— Это мы еще посмотрим. — Шейн выдернула из сапога серебряный кинжал и подцепила золотую нить.

Фи могла бы сказать ей, что это не сработает. Но чувствовала странное оцепенение, словно наблюдала за всем издалека. Кровь шумела в ушах, заглушая все мысли, кроме одной.