Костяное веретено - [26]
— Так мне всего-то и нужно поцеловать тебя, и тогда целое королевство вернется к жизни? — спросила Фи.
— Боюсь, над этим не властны даже твои очаровательные губы, — подмигнул ей принц. — Освободить мое королевство можно, лишь по-настоящему уничтожив Пряху. Но прежде чем замок погрузился в сон, Великие ведьмы старались одолеть ее. Разрушь проклятие, и сердце Андара забьется вновь — все ведьмы сбросят оковы сна и примут бой, а там не за горами и поражение Пряхи. И все начнется с тебя, Фи. — Принц выпрямился и наградил ее кривой улыбкой, сложив руки за спиной. — Решись на это ради спасения королевства или сокровищ… Или чтобы доказать мне, как я ошибаюсь насчет судьбы.
Фи прикусила губу.
— А как насчет всего вышеперечисленного? — язвительно поинтересовалась она.
Фи поклялась больше никогда не влюбляться. Пускай принц красив и считает себя неотразимым — пусть он даже окажется могущественным чародеем, — Фи больше не полагалась на решения сердца. Только на свой ум.
— Да уж, работы мне тут хватит, — улыбнулся Шиповник. — Увы, мои силы на исходе. Но я буду рядом.
— Что это значит? — У Фи мелькнуло нехорошее подозрение.
Принц пожал плечами.
— Отныне мы связаны. Когда ты будешь бодрствовать, я смогу тебе являться. Или тебя, спящую, занесет в мой сон. — Он сделал волнообразное движение пальцами и исчез в вихре бархатного плаща.
Фи отмахнулась от предчувствий. Что бы ни говорил Шиповник о судьбе, она отказывалась верить в незримые силы, которые повелевают людьми против их воли. Филоре сама будет принимать решения, нужно лишь не влюбляться. Это ведь несложно?..
Глава 7. Шейн
Откинувшись на стуле, Шейн сидела за столом и слизывала остатки варенья с расписанной маргаритками тарелки. Она вполглаза следила, как Фи рассовывает припасы по седельным сумкам, а Письмовник донимает ее вопросами, все ли готово для путешествия. Шейн фыркнула. Она-то точно знала: ничто в этой ветхой башне не могло подготовить Фи к тому, куда та направлялась.
Наемница все еще не в силах была опомниться от того, что поведала напарница, спустившись по лестнице. Только Филоре Ненроа могла хладнокровно рассказывать, что ее преследует призрак принца, а она стала героиней, которой предначертано избавить Андар от векового проклятия.
Шейн бы решила, что все это шутка, да только позади Фи стоял Письмовник, прижимал холодную влажную тряпку к огромной шишке на голове и глубокомысленно кивал. Все предприятие казалось по-настоящему опасным, не говоря уж о том, что поистине самоубийственным. Шейн никак не могла отделаться от одной мысли: ох и вовремя они покончили с сотрудничеством!
Вот почему она не прислушивалась к стуку каблуков Фи; та взвалила сумки на плечо, попрощалась с Письмовником, и вскоре дверь со щелчком захлопнулась за ней.
Последовавшая тишина оглушала. Шейн даже не повернулась, она и без того знала, что Письмовник неодобрительно таращится на нее, хмуря брови. Затылок от его взгляда так и жгло.
— Ты и впрямь позволишь ей уехать одной?
Шейн качнулась вперед, ножки стула с грохотом ударились об пол.
— Не мое дело. И я не настолько глупа, чтоб в это вляпаться.
Она потянулась за яблоком, но Письмовник выхватил блюдо с фруктами и убрал подальше. Шейн надулась. Эти чародеи такие лицемерные, любят всех порицать!
— Она явно не нуждалась в компании, — заявила наемница.
Рассказ Фи не изобиловал подробностями; Шейн казалось, если б Ненроа решила, что может улизнуть из башни ничем не делясь, она бы оставила все в тайне.
— И вообще, я отдала ей лошадь. Совершенно даром!
— Едва ли это можно назвать честной сделкой. — Письмовник поставил блюдо и махнул на переполненную поклажу Шейн. — У тебя — куча сокровищ, а что получила твоя напарница? Купание в озере, подержанную лошадь и огромный груз, который ты решила позволить ей тащить в одиночку.
Шейн неловко поерзала на стуле. Она совсем забыла о шайке охотников на ведьм, в чьем списке теперь оказалась и Фи. Завтрак в желудке вдруг стал тяжелым, словно камень.
— Она не просила помощи, — проворчала северянка.
— Полагаю, тебе никогда не приходилось получать помощь, о которой ты не просила, — хмыкнул Письмовник.
Голос прозвучал тихо, но чародей пристально взирал на Шейн.
Та вцепилась пальцами в свой плащ. Даже в залитой солнцем кухне Письмовника легко вспомнились события полуторагодичной давности: как она сидела на задах шумной таверны в западном Дарфелле. Под глазом красовался синяк, Шейн таращилась на объедки на чеканной жестяной тарелке. Так низко она, похоже, еще не опускалась.
На ужин наемница выбрала такие дешевые ребрышки, что не удивилась бы, если б ей подали крысу. Хотя все равно заплатить больше Шейн не могла — не хватало денег. Осталось всего два медяка. У нее и было только потрепанный рюкзак с заплатанной одеждой да топор, поблескивающий у ног. Она вынула его из ножен: Шейн не такая глупая, чтобы оставаться невооруженной в подобном месте.
Пьянчуги толкались и перекрикивали друг друга, а один из парней за стойкой определенно не сводил с нее глаз.
Возможно, им случалось видеться, когда Шейн работала телохранителем у нечистого на руку торговца. Тот держал игорные дома в столице и нуждался в ком-то, кто разбивал бы чужие головы, если клиентура не могла платить по счетам. Или еще раньше, когда Шейн охраняла склад с яблоками и зерном, пока на соседней улице дрались за объедки. Сложно сказать. Очутившись в Дарфелле, Шейн делала многое, чем вовсе не гордилась.
