Костяное веретено - [15]

Ненроа вцепилась в бархатный плащ, забываясь в теплом и сладком поцелуе. У него был цветочный вкус, словно в рот попала капля нектара жимолости.

Фи с громким всплеском вынырнула, взметнув серебристые капли воды, сверкнувшие в последних лучах закатного солнца. Она покружилась, ища юношу, который ее спас. Никого.

В голове Фи пронеслась мысль, но не успела она ее додумать, как нырнула снова и принялась вглядываться в мутные глубины. Взвесь ила щипала глаза, но златовласого юноши нигде не было. Он просто исчез.

По спине Фи прошла дрожь. Юноша — это не галлюцинация, ведь галлюцинации не могут спасти тебе жизнь или потрогать. Фи, сама того не сознавая, поднесла пальцы к губам. Если бы она так не замерзла, лицо обдало бы жаром.

Из упрямства ей хотелось остаться на месте и во всем разобраться, но тут очередной приступ дрожи настиг Фи и заставил двигаться. Хоть пора стояла летняя, в высокогорье темнеет рано. Если не выбраться из озера и не обсохнуть, ей грозят большие неприятности.

К счастью, Фи — дитя родителей-историков; еще прежде чем научиться ходить, она научилась разбивать лагерь и исследовать забытое прошлое в разных негостеприимных местах. В отличие от большинства аристократических семей Дарфелла, Ненроа были приграничными жителями до мозга костей. Навыки выживания в семье прививались как базовые, наряду с чтением и письмом.

Она покрутилась в воде, пристально рассматривая скалы, что окружали озеро, а потом, про себя извинившись перед Шейн, поплыла в обратную сторону. Фи была уверена, что с напарницей все в порядке, ведь пол обрушился только на ее стороне, но вскарабкаться наверх по отвесной скале под замком было невозможно. Поэтому она поплыла к противоположному, пологому берегу, поглядывая на зазубренные утесы, которые словно щерились на нее, ухватилась за большой выступ и выбралась из озера; несколько длинноперых рыб дернулись в стороны.

Было лишь одно место, куда она могла обратиться за помощью, — туда, скорее всего, направится и Шейн. Они встретятся там или не встретятся вовсе.

Склон оказался невысоким, но подъем на трясущихся ногах вышел долгим и трудным. Фи ухватилась за кустик полыни и отдернула руку — в кожу впилась колючая ветка. Сразу вспомнилось костяное веретено — как оно странно сверкнуло, как жутко притягивало к себе против ее воли. Фи погладила подушечку пальца, куда веретено ее укололо. В закатном свете казалось, что рана кровоточит опять, крошечный алый завиток закручивался на кончике пальца, будто нитка.

Фи тряхнула головой, прогоняя прочь мысли о веретене, магических реликвиях и юноше с розовыми губами, что исчез, словно призрак. Времени на размышления не осталось. Вдобавок ко всему прочему, где-то среди этих холмов, должно быть, бродят охотники на ведьм. Одной Фи против них ни за что не выстоять.

Ей хотелось выкрикнуть какое-нибудь изощренное ругательство, которое она узнала от Шейн, но даже в полном одиночестве леди Ненроа не могла позволить себе подобной непристойности.

Фи уже добралась до вершины холма, и тут показалась луна. От ветра, что в жаркий полдень так приятно охлаждал, стучали зубы. Придется пойти на риск и развести огонь. Быстро, как только могла, Фи набрала хвороста и сложила в сосновых зарослях костер. Порывшись в кармане, она достала единственное, что всегда носила с собой, а не в походном мешке, — трут и кремень.

Фи уселась, прислонясь спиной к большому валуну, и напомнила себе, что бывала в передрягах и похуже и выбиралась из них. Она потрогала бороздки на труте — почерневшем кусочке железа, который когда-то принадлежал ее отцу. Если закрыть глаза, можно представить, как большие теплые руки отца обхватили ее маленькие дрожащие ладони, когда он впервые учил ее разжигать огонь. В тот раз они искали древнюю хрустальную комнату и в итоге свалились в шахту. Тогда у них тоже не оказалось с собой поклажи, только содержимое карманов.

— Кремнем по железу, Филоре, а не наоборот, — подсказывал отец, а Фи снова и снова упрямо била по кремню.

Она не понимала, почему папа так спокоен. Вокруг возвышались серые стены каменной шахты, глубокой и холодной, будто могила. Шансов выбраться никаких — невысокой ростом Фи было всего восемь лет, веревки при себе не нашлось, а у отца ступня оказалась вывернута под странным углом. Он старался прикрывать изувеченную ногу краем пальто, но Филоре уже заметила. Отец сломал ее при падении.

Обычно суровое лицо Дома Ненроа смягчала улыбка, но тогда оно было пепельно-серым, густая шевелюра, усыпанная грязью и ветками, напоминала птичье гнездо. Одно из стекол проволочных очков треснуло.

— Не получается! — стояла на своем Филоре. Трут и кремень она стиснула в кулаках.

Отец и дочь вывернули карманы, но нашли лишь компас, несколько погнутых медяков, дневник Дома в кожаном переплете и кусочек угля, при помощи которого Филоре копировала резьбу и руны. А еще трут и кремень. Ничто из этого не могло их спасти.

В стене напротив была ржавая зеленая дверь, испещренная символами какого-то древнего магического языка, который Фи еще не выучила. Считалось, что стены внутри комнаты покрыты тысячами дымчато-серых кристаллов, горевших собственным светом.