Костры Сентегира - [36]

Кардинена чуть склонила голову перед Кареном — и мигом бросилась на шею его напарнику.

— Эблис и его прислужники! Не поверишь, Керт, я тут было цельную минуту думала, что тебе конец пришёл: изловили, ощипали да на вертел посадили.

— Кто?

— Тэйнри намекнул, да иное сбылось. Ну, Тэйнрелл, с которым я в прекрасном городе Эдине однажды на ранней зорьке да на густой траве переведалась. Помнишь дело?

— Еще как. Все его кэланги…прости, буроплащники в строю, твои алые накидки — в другом, а между ними вы один на один. Так он тоже здесь очутился? Вот радость-то — боец был раньше отменный. Рапирой вершковую доску прошибал.

— Ага. Чуток погодишь — носом в него угодишь. Следом тянется, меня от иных бед помимо себя уберегает.

— Насчет меня ты, кажется, и вовсе не тревожилась, ина Та-Эль? — вмешался в разговор Рудознатец.

— Ты, Карни, хитрей хитрого. Многие наши мне в голову приходили, один ты в сторонке стоял.

— Я не так безрассуден, чтобы рыскать наобум и еще ради того запрет нарушать, как Иштен.

— Так откуда ты про моего дядьку бывшего прознал? Мысли из голов воруешь?

По интонации реплик, нарочито холодной и насмешливой, Сорди понял, что этих двух в своё время соединяло нечто большее, чем признательность и драка плечом к плечу. Любовники? Ну уж нет. Родичи? Пожалуй, только не особо верится. Нечто обоюдоострое — здешний синоним амбивалентности. Никакого панибратства, как с Кертом. И никакой ласкательности.

— Заказ-то принёс? — вдруг спросила Карди, чуть отодвигаясь от Керта и повернув голову. — Говорено было не только ради пароля.

— Инэни, — ответил Керт, — мы думали хоть теперь вместе с тобой пойти.

— Эх, старина, правило путника есть правило спутника. Ученика еще могу приобрести, но больше никого. Хотите — тропите след сами. Место сбора вам известно.

— Подножье Сентегира, — ответил вместо него Карен. — Все там будем, однако. Нет, мы принесли, разумеется.

Полез за пазуху стёганого халата с глубоким запахом, вынул ковровый кисет с болтающимися завязками.

— Здесь на полную карху-гран. Знающий кузнец поймёт.

— Такого я Тэйну уступила. Он вообще-то на ученика моего покушался.

— Немудрено, — тихо рассмеялся Керт. — Кто-кто, а уж ты выбирать умеешь: Дар вспомнился, не к печали будь помянут.

— Вот и не вспоминай, — сухо произнесла Карди. — Карен, сколько я вам должна?

— Лучше покажи, чем платить намерена, — с той же замороженной интонацией ответил тот.

— Змеевыми чешуйками да волчьими когтями, — ее рука нырнула в карман накидки, вынула кошель такого же объема и — на глаз — веса, что и Каренов.

— Это нынче в большом ходу, — ответил он. — С живого взяла?

— Не шути так. Он ведь тоже позади следует. То ли между мной и Тэйном, то ли по пятам обоих, то ли на вольном выгуле, — Карди почти швырнула ему деньги, тем же движением перехватив встречную посылку, он поймал, вскочил в седло своего конька и тронул того с места, не дожидаясь напарника.

— Ох, не жаловал он Даниля, — Керт вздохнул — будто ствол по трещине расселся с громким треском; почесал шрам, запустив палец под тебетей. — Ревновал, что ли, — и было бы к чему.

— К кому, — поправила Кардинена, улыбнувшись. — Не ко мне — так ко всему Лэну, что под Огневолком, Волчьим Пастырем ходил. Дед, а ты чего задержался?

— Карен меняет — я в подарок даю. Не кручинься, знает он об этом.

Полез в суму, вынул завернутый в мягкую ткань сверток:

— Чтобы полировку не тронуть, хотя шайтан ее проймет. Кираса это. Хочешь — ученику отдай, хочешь — себе возьми. Мы оружия не творим, как Орхат, — защиту от него ладим. Бери! Да не рассматривай пока — успеется. Дорога ваша с учеником жарка больно становится, чую. Торопитесь за стены поживей.

Стал в стремя, шлёпнулся в седло и ускакал следом за Кареном.

— Эй, друг, привет вашим женкам передать? — крикнула Та-Эль ему в затылок.

— А-ай! — донеслось с ветром.

На ночёвке, пока не смерклось, рассмотрели и дар, и покупку. Драгоценный щебень не произвел на Сорди впечатления: искрится и искрится. Александрита он среди всего этой мелкоты не углядел и спросить постеснялся: для красного словца было сказано? Зато стальная скорлупа поразила в самое сердце: была так выглажена, что казалась полупрозрачной. Или, возможно, такой была? Сорди не поклялся бы в обратном. Синевато-чёрный тон подчеркивала узкая золотая насечка, грудь выдавалась килем, как у птицы, юбка, выгнутая из цельной пластины и лишь потом прорезанная посередине и по бокам, туго прилегала к бёдрам, сзади вместо наспинника шли цепи, набранные из четырехугольных блях.

— Чтобы к врагу лицом поворачиваться, а тыла вовсе не казать, — отметила Карди. — А если тут самодельный огнестрел завелся и пули отливать выдумают, то чтобы рикошетных ран не получалось. Хотя и полосы часто посажены, и прочность такая — из редкой пистоли или мушкета насквозь пробьёшь, Весь свинец в твоём нутре останется. Работу Карена я знаю. Ишь, хитрец какой — через помощника передал, чтобы благодарны ему не были, ну чтобы образа гордеца всесветного не потерять. Такой он весь: в простоте слова не скажет, дела не сотворит.

— Но от пули это ведь небольшая защита.

— Где ты видел большую? Бронежилет у нас пока не в моде. А от кирасы любая пуля отскакивать будет исправно, а копье и сабля — скользнут без особого вреда. Хотя, знаешь, стоило бы покрепче эту штуку испытать. В Лэн-Дархане, до которого меньше дня пути, можно запастись любым снаряжением, а нам вот это диво с великой церемонностью поднесли.