Костры партизанские. Книга 1 - [34]

— И все-таки, Григорий, мы будем сушить грибы. Ведь нам не только выжить, ведь нам еще и воевать надо!

Примерно это же самое, только другими словами, сказал и Юрка, когда Виктор с опушки леса показал ему домик Клавы:

— Я тебе, Витька, лекций читать не буду, не обучен этому. Но запомни: голову оторву, ежели крутить-финтить начнешь и дело завалишь.

Виктор боится встречи с Клавой и поэтому предлагает:

— Зайдем вместе? Уже прохладно, замерзнешь, а я, может, час или даже больше буду барахло собирать.

Юрку бьет мелкая дрожь, так взволновал его вид мирного человеческого жилья, так захотелось ворваться в одну из этих хат, упасть там на пол и лежать молча. Обязательно лежать, и только молча, чтобы до мозга костей дошли, запахи жилого дома и свежеиспеченного хлеба. Но он ответил:

— Приказ — ждать здесь. Иди.

Руки и ноги словно чужие, слушаются плохо, и, чтобы окончательно не раскиснуть, Виктор взбадривает себя: «Ну, чего она мне сделает? Дверь не откроет? Да плевать мне на ее отношение! К деду Евдокиму или Афоне уйду!»

Он еще закрывал калитку, когда скорее почувствовал, чем услышал за спиной торопливый топот легких ног; обернулся, и тут Клава бросилась ему на грудь, прижалась и замерла. А когда подняла голову, Виктор увидел ее счастливые глаза. Понял, что сейчас ни о чем не надо напоминать, и сказал:

— Позови деда Евдокима.

— Картошка в печке! — крикнула Клава уже с улицы.

Дед Евдоким ввалился в кухню и сразу заворчал:

— А эта дура вчера примчалась ко мне, кричит: «Убег лейтенант!» Ей, дуре, невдомек, что не может человек убежать, если народ в него поверил!

Сказав это, дед Евдоким, как и в прошлый раз, хозяином уселся на табуретку, закурил и лишь тогда, будто между прочим, заметил:

— Слышь-ка, Витьша, а староста из Степанкова как сгинул, так и не объявился.

Дед смотрел на тлеющую самокрутку, сказал все это так спокойно, словно сам с собой мыслями делился, но Виктор уловил в его голосе какое-то подобие торжества и одобрения; было очень приятно все это, но он поспешил перевести разговор на главное:

— Извини, деда, я тебя по делу просил прийти.

Дед сразу же насупился и приказал:

— Кланька, сходи к соседке.

— Нет, пусть остается… Мне нужны пилы, топоры и лопаты. Найдутся?

Дед, казалось, не слышал вопроса, он как будто интересовался только потрескивающей самокруткой. «Боится, что не вернем», — подумал Виктор и добавил:

— Штуки по две только и надо.

— Одна пила у меня есть, у Груни вторую взять. И лопаты найдем, — заверила Клава.

— А еще что надо? — спросил дед, затушив окурок. — К тому спрашиваю, что в прятки играть непривычен. Ты мне полностью доверяй или за десять верст стороной обходи! Вот так-то…

В наставлении, которое было дано Виктору, предусматривался и такой вариант. Поэтому он сказал спокойно и чуть суховато:

— Здесь вблизи базируется отряд. Я — его разведчик.

Дед Евдоким оперся жилистыми руками о костлявые колени, подался вперед и спросил, еще больше понизив голос:

— Может, еще что надо? Сам понимать должен, обворовали нас немцы, но малый тайный запасец все же имеется.

Хорошо бы попросить и хлеба, и картошки, и одежду теплую, да невозможно: один Юрка все не унесет. Кроме того, правильно ли сразу раскрывать малочисленность отряда и его нужду во многом?

А перед глазами Виктора — полянка. Ее пронизывает холодный утренний ветерок, и Василий Иванович, поеживаясь в своей видавшей виды гимнастерке, сидит на чурбаке…

— Если бы еще один полушубок, хоть старый, хоть здорово поношенный, — начал Виктор и поспешно добавил: — Товарищ у меня, который сейчас на опушке ждет, чтобы пилы и все прочее унести, шинель случайно сжег. Одну полу начисто.

— Весь отряд провиантом нам, конечно, не обеспечить, а полушубок и пару караваев хлебушка подкинем… Сам-то здесь останешься или как?

— Здесь… До особого распоряжения.

Через час или около того дед Евдоким принес все, что просил Виктор. Пилы были умело разведены, топоры наточены, а караваи хлеба плотно прижимались друг к другу в добротном заплечном мешке. Особенно радовал почти новый полушубок, от которого приятно пахло овчиной.

— Этот дед кем, говоришь, здесь является? — спросил Юрка, принимая инструменты и мешок с хлебом.

— Старостой.

— Страсть серьезный старик. Ты-то в доме остался, когда он от тебя вышел, а я все видел. Как генерал. Остановится перед хатой, отдаст приказание и дальше… Ну, шагай к своей чернобровке. Чуть что — ночью приду, теперь хату знаю.

— Ладно… А полушубок комиссару отдай.

— Или я маленький, без тебя не догадался бы? — искренне обиделся Юрка.

Исчез Юрка в темноте, сгустившейся в лесу. Некоторое время были еще слышны его шаги, а потом плотная тишина обступила Виктора. Он вздохнул и зашагал к домику, в окошке которого призывно светился огонек керосиновой лампы.

Глава четвертая ОРДНУНГ

1

Каждую ночь небо, если оно не затянуто тучами, утыкано звездами. Многие из них, как и люди, имеют имена, их место точно обозначено на звездном глобусе, чтобы помогать мореплавателям. Не все жители земли знают звезды поименно, для большинства они лишь холодные блестки, украшающие небо. Но вряд ли в северном полушарии найдется человек, который не смог бы разыскать в звездной россыпи одну, только одну необходимую ему — Полярную звезду.