Костры на башнях - [138]
— Потонули в словесной тине, — повторяя Эбнер. Он вышел из оцепенения, на его худом, морщинистом лице задвигались сердитые колючие глаза. — «Терпит поражение тот, кто перестает верить в самую военную идею…» — сказал Мольтке, наш именитый стратег. Поистине — нечего добавить.
— Господин генерал, — заговорил профессор смелее, — в своем декабрьском приказе фюрер со свойственной ему категоричностью писал о том, что берега Терека, изобилующие населенными пунктами, наиболее благоприятный рубеж, который нужно во что бы то ни стало отстоять зимой, а весной покорить Кавказ. Дело, выходит, за малым…
— Выходит, дело за малым — как устоять на Тереке? — горько усмехнулся Эбнер.
Комментируя успехи русских войск на Северном Кавказе, Лондонское радио сообщало:
«Захватив Нальчик, русские овладели городом, который мог бы служить немцам прекрасной зимней квартирой. Но значение занятия Нальчика этим не ограничивается. Имея Нальчик, немцы загнали клин в русские позиции и угрожала узловому пункту трех железных дорог. Захватив Нальчик, русские ликвидировали клин, и отныне эти три железные дороги переходят в руки Красной Армии… Учитывая это, можно без преувеличения сказать, что русские достигли значительного успеха. Наконец — и это особенно важно, — надо учесть, что немцы уже не приближаются к богатейшим нефтяным источникам Кавказа, а, наоборот, все больше отдаляются от них».
После обильных дождей начались морозы, на всей кавказской территории наступили непривычные немцам отвратительные холода, которые вовсе сковали военные действия их армии. Инициатива стала переходить к русским.
«В стране, где были Тухачевский, Блюхер, Егоров и другие военачальники, — вспомнились Вильгельму слова, которые он высказал в последней беседе с Клейстом, — найдутся и другие талантливые полководцы. Традиции остались!» И поведал о Тюленеве, с которым судьба столкнула Вильгельма в Польше. «Помни, — сказал он тогда, — в отличие от тебя Кавказ Тюленев знает превосходно». Командующий Закавказским фронтом и в самом деле оказался способным противником Клейста…
— Господин генерал, командующий на проводе. — Связисту все-таки удалось отыскать Клейста.
Вильгельм взял трубку и долго не мог вымолвить ни слова.
— Говорите. Я слушаю…
Он узнал голос старого друга, но продолжал молчать, стиснув зубы: боялся расплакаться…
…Самолет набрал высоту и пошел ровнее, не дергаясь, пролетая сквозь серые волокна нависших над холмами раздробленных туч. Отпустила наконец Вильгельма тошнота, перестало покалывать сердце, и он смог вздохнуть глубже, набрать в легкие побольше воздуха.
Раненый альпинист был привязан ремнями к койке, лежал неподвижно; рядом закрепили цинковый гроб. По одну сторону сидел Вильгельм Эбнер, по другую — медсестра, молодая, щуплая немка, которую отправил с раненым альпинистом доктор Бауэр.
Вильгельм впился злыми глазами в текст газеты «Берлинер Берзенцейтунг», дважды прочитал одно и то же место:
«…южный фронт, тот фронт, где в районе Сталинграда и на Кавказе немецкие войска вели до поздней осени ожесточенные бои и, несмотря на это, не сумели добиться стратегического успеха, оказался для германской армии критическим пунктом».
Не хотят признаться до конца, боятся заявить во всеуслышание о том, что 330-тысячная армия разгромлена, а остатки ее вместе с командующим генерал-фельдмаршалом Паулюсом попали в плен. Поражение под Сталинградом и на Кавказе… Нет, нельзя в одной руке удержать два арбуза.
Уже за первые двадцать дней наступления русских немцы потеряли пять дивизий, корпус особого назначения «Ф», значительно поредело соединение генерала Вальтера Блица, так и не осуществившего свою заветную мечту — выйти к морю через перевалы. Большие потери понесла «непобедимая» танковая армада Клейста: 170 танков ее было уничтожено, противник захватил 314 «ягуаров», 600 вагонов с авиабомбами размером в два человеческих роста, на которых было написано крупно: «Для Кавказа». В первые январские дни сорок третьего года в боях за Нальчик было утрачено 26 орудий, 41 пулемет, 50 минометов, 27 автомашин и много другой боевой техники.
Бои шли на подступах к Тереку, а город немцы сдали без боя: подожгли склады, взорвали некоторые здания и убрались.
Первым в город вошел батальон Тариэла Хачури. Бойцов встречали женщины, дети, старики. Люди плакали, радовались, людская запруда не давала пройти бойцам: здесь, в скверике на окраине, и без того нестройная колонна батальона вовсе расстроилась. Горожане бросились обнимать своих земляков.
Хачури не узнал в седой, осунувшейся женщине прежнюю молодую краснощекую Таню Семенюк, по мужу Прохорову. Прохорова ли она теперь? Фамилия, разумеется, тут ни при чем, и фашистский разведчик просто воспользовался ею. Беда в другом… Таня не думала, что вскоре свои же, родные ей советские люди учинят ей суровый допрос: как же это ты, мол, учительница, воспитывающая учащихся, умудрилась выйти замуж за лютого врага? А если не доглядела поначалу, по молодости, неужто потом с годами не могла разобраться? А может быть, догадывалась, да молчала? Других ведь расстреляли, а ее выпустили. Почему? После таких вопросов Таня не раз сожалела о том, что не бросилась в холодные пенящиеся воды Терека, когда стояла у излучины реки.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.