Костолом - [48]
— Я думала, Вы… ты — нормальная! Зря… Хотела правду? Ну так слушай, как тебя, Ксюша, кажется. Не знаю, откуда ты знаешь моих родаков, но если решилась пойти против них, значит есть в тебе что-то человеческое. На самом деле я против матери своей ничего не имею. Она у меня хорошая… была. До недавнего времени. Мне на днях двенадцать исполнилось, и она начала вдруг какие-то странные разговоры заводить, что мол я уже взрослая, и нужно мне уехать жить к дядьке, которого я и не помню толком — мы с братом только пару раз в Алиевке гостили, когда были маленькими. Что буду я тут учиться… непонятно чему. От родни по отцовской линии я слышала, что моя мама из семьи каких-то сектантов или затворников, но не верила, потому что бабушку не помню, да и с дядей никогда особо близко не общалась. Но когда мама начала эти свои разговоры, тут мне оно и вспомнилось. Я у неё прямо спросила — что им с дядей от меня надо? А она ничего толком так и не объяснила. Отцу сказала, что везёт меня на море, а сама прямо в самолёте телефон отняла… А в Сочи выяснилось, что у мамы есть обратный билет, а у меня — нет. Уже не знаю, что и думать. Я фильм смотрела, там молодых девушек в жертву приносили. Маньяки. Слушай… А ты точно с ними не заодно? А то я за сегодняшний день такого наслушалась, что больше никому не верю. Мне страшно, Ксюш. Поэтому говорю тебе — звони ментам. А пока они едут, нам надо где-то перекантоваться…
Закончив сумбурный монолог, Алиса поникает. Цепляется пальцами за корни рыжих колосков, забивая землю под ногти. Пыхтит, покусывая губу. Снова ждёт. Ей нужна хоть какая-то реакция со стороны новой знакомой. Даже если та и вправду с ними заодно. Алиса потеряна: буквально — средь южных полей, и фигурально — её сознание распадается на куски под гнётом неизвестности.
А Ксюша злится. На себя и своё потрясающее умение встревать в неприятности. Злится и по-прежнему молчит.
Шум колёс разрезает неудобную тишину. Для автомобиля он слишком тих, для велосипеда — слишком степенен. Повернувшись на невнятный звук, Ксюша вылавливает поодаль, у самой кромки поля, знакомый силуэт. Кажется, парнишку на коляске звать Мишей…
— Ты снова заблудилась? — подобравшись ближе к девушкам, обращается он напрямую к Ксении и сразу отводит глаза, будто пристыдившись чего-то. Гладкие щёки вспыхивают нездоровым румянцем.
— Нет. Привет, кстати.
— Эй, ты знаешь его? Знаешь? — Алиса вскакивает с насиженного местечка и цепляется за штанину своей провожатой, как за последнюю соломинку. И тут же, не дожидаясь ответа, обращается уже к парню: — Ты местный? Где тут можно спрятаться?
Тот ошарашенно на неё таращится — с удивлением и даже некоторым раздражением — но вскоре отходит. Непонимание в огромных бледно-серых глазах сменяется интересом.
— Так вы прячетесь от кого-то? Так бы сразу и сказали. Пойдёмте. Предки к родне в Кабардинку уехали, так что до завтра я один…
Ксения тянет было руки к коляске — по памяти, будто так надо, но вовремя их отнимает. Парнишка и сам неплохо справляется. По ровной сухой дороге колёса катятся гладко, надёжно. Правда, пыль от них поднимается на метр, щедро оседая на обуви и брюках девчонок, а самого Мишу накрывая почти с головой.
До фермы добрались быстро. Растворив калитку, юный хозяин жестом просит гостей войти. Собака у будки заходится неистовым лаем, чуть не вырывая из земли колышек, на котором держится цепь. Проскочив мимо, они заходят в дом — уютный и прохладный. Ксения придирчиво осматривает жилище — оно просторное, на полдюжины комнат. Одноэтажное. Полки шкафов в гостиной заставлены сувенирами со всех концов света, причём совсем не пыльными. Огромная кухня, способная, навскидку, вместить два десятка гостей, тоже сияет чистотой. Половики новенькие и свежие. Обои на стенах смотрятся дорого, да и подобраны со вкусом. Этим стенам невольно доверяешь, и чужой дом вдруг начинает казаться родным и таким надёжным…
— Слушай, Алиса… Побудь пока здесь. Мне срочно надо на работу возвращаться. Я часикам к пяти за тобой приду и мы решим, что сделать. — Присев на корточки рядом с по-свойски развалившейся в огромном кресле девчонкой, Ксения пытается подобрать слова так, чтобы они звучали как можно убедительнее. Но от Алисы недоверием разит почти осязаемо: те самые иголки, которые принято приписывать подросткам — кажется, она выпустила их на всю длину.
— Ага, как же, — в надломленном голосе одно сплошное недоверие. — Если моя мамаша с дядей Яном ещё раньше до тебя не доберутся. А может… Может ты и сама им меня сдашь? Да ты кто вообще такая кстати?
Завестись с полоборота — так предсказуемо! Сперва натворить дел, влипнуть в передрягу и других за собой утянуть, а потом дуть губы, обвиняя всех вокруг в своих неудачах. Ксения понимает — это свойство возраста, за это нельзя винить. Но и помыкать собой она не позволит больше никому и никогда.
— Я просто могу проводить тебя обратно. — Голос Ксении не дрогнул. В подтверждение своих намерений она ещё раз поглядывает на экран мобильника и делает пару шагов в сторону входной двери. — А могу уйти и не вернуться. Сама разбирайся, раз ты такая умная.
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
История с женой оставила в душе Валерия Степановича глубокий, уродливый след. Он решил, что больше никогда не сможет полюбить женщину. Даже внезапная слепота не изменила его отношения к противоположному полу — лживому и пустому. И только после встречи с Людой Валера вдруг почувствовал, как душа его вздрогнула, словно после глубокого обморока, и наполнилась чем-то неведомым, чарующим, нежным. Он впервые обнимал женщину и не презирал ее, напротив, ему хотелось спрятать ее в себя, чтобы защитить от злого и глупого мира.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Звездный Свет – комфортабельный жилой комплекс в одном из Средних районов Радовара. Пятьдесят шесть надземных и одиннадцать подземных этажей, восемь тысяч жильцов; внутри есть школа, кинотеатр, магазины – все, что нужно для счастливой жизни. Родители четырнадцатилетней Йоны Бергер усердно трудятся на фабрике корпорации «КомВью». От детей требуется совсем немного: получать хорошие оценки и быть полезными соседям. Тогда количество баллов на семейном счете будет исправно расти, и можно будет переехать на несколько этажей выше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.