Костер для сверчка - [135]

Веки Отца сомкнулись. Поднесенная к его губам ладонь не ощутила тепла...

«Уазик» ворвался на поляну, словно выпущенный из пращи. Юзанул. Осел на бок, хлопнув истерзанной покрышкой. Кабина «уазика» представляла собой дуршлаг. Траектории пуль, пронизавших кабину, пересекались внутри ее столь часто, что безопасного пространства попросту не оставалось. И все-таки водитель изрешеченной машины был невредим. Он выпрыгнул наружу на ходу. Приземлился на корточки. Не вставая, и удерживая оружие наизготове, он зыркнул глазами по окрестностям. Глянул вверх, опасаясь вертолета.

— Ни черта хорошего!

Потом коротко выругался.

— Там этих чурок и хохлов набилось столько — «градом» не прошибешь.

Тут он заметил мертвого Отца. Рассвирепел. Схватился за автомат. В третий раз за истекшие сутки страшное дульное отверстие глянуло в лицо Ростислава.

— Тебе что было сказано?!

Ростислав тоже обозлился:

— Заткни свою железку себе в зад!— смутился прорвавшейся грубости, но вовсе не из-за Володи. — Так решил он. Не тебе решать за него, и... за меня.

— Он правда так хотел?

Дама-олень кивнула. С каждой минутой она все внимательней приглядывалась к Ростиславу. Временами ею овладевал испуг, хотя она выглядела уверенней, чем это удавалось ее спутнику.

— Ну вот что. Моим колесам, — Володя пнул расхристанную покрышку, — каюк.. На вашем же ландолете далеко не уедешь. — Он ловко сменил обойму, швырнув разряженную, в кусты. — Спасибо полиции. Часа два три засранцы из Службы будут утирать сопли и слезы после газовой атаки. Попытайтесь проехать березняком на другую сторону гряды. Проберетесь в лощину, а там проходит дорога... Возможно вам удастся объезд. Терять все равно нечего.

Проходя мимо Пархомцева, он взвился:

— Пристрелить бы тебя!

Обернулся к телу Отца, перешел на деловой тон:

— Точно пристрелю, если тебе повезет и ты выскочишь из этой мясорубки живым, но забудешь похоронить Его.

— Прежде чем убить меня, — огрызнулся невесело Ростислав.

— Я-то уцелею. Я обязательно уцелею. Зато дружку твоему бывшему долгой жизни гарантировать не могу.

Спустя минуту разодранная на левом плече Володина кожаная куртка скрылась среди камней и деревьев...

Дорога за грядой была. Не дорога — парная колея, приметная лентами короткорослого, словно прикатанного, подорожника.

Ростислав оглянулся. Каким-то чудом неразворотливая машина одолела подъем, усыпанный валежником, а затем сползла по противоположному склону, протискиваясь между корявых стволов, сминая березовый и осиновый подрост. Местами колеса глубоко проседали в прелом грунте. Примерно на середине спуска двигатель запсиховал, загоняя автомобиль между плотно сбежавшимися друг к дружке деревьями.

Дорогой голова Отца покачивалась, слепо указывая направление, которого следовало придерживаться. В какой-то момент тело его зависло, налегло на спинку переднего сиденья, так что остывший лоб ткнулся меж лопаток водительницы.

— Да положи ты его!— не выдержала дама. Резко подалась к рулю, содрогаясь от мерзкого ощущения мертвой головы у себя на спине.

Ростислав, неловко развернувшись и морщась, толкал мертвеца в грудь до тех пор, пока чугунно-тяжелый торс не опрокинулся вбок, и не лег вдоль сиденья. Следом за падением мертвеца послышался отчетливый звук соприкосновения его головы с металлом. «Вот он мой крест!»— подумал чудотворец.

На первом бугре машина встала.

— Что случилось?

— Мы что — поедем с ним до конца?— Тонкий палец с вишневого цвета ногтем показал назад. — Оригинально — наткнуться на полицию, имея в компании бездыханное тело. И не просто бездыханное, а с двумя пулевыми отверстиями в животе. Куда как интересно. Если не забывать, что смертную казнь за убийство пока не отменили.

— Не мы же убили его...

— Этот несущественный факт нам придется доказать.

Дама-олень поморщилась:

— Я уж молчу о твоем обязательстве, данном знакомому нам Володе.

— Гм... — Он смутился.

— Темпераментный молодой человек. — Уточнила. — Этот самый Володя, обещавший тебя пристрелить.

На такую характеристику «кожаной куртки» Пархомцев отреагировал кисло. Ответствовал расплывчиво:

— Да уж...

— Не да уж. Постарайся быть объективным. У знакомого нам Володи вероятно имелись веские основания недовольствовать бродягой вроде тебя... — Ростислав саркастически поклонился Она ответила ему тем же.

— Я не буду доискиваться, что это за основания. Суть не в них. Будь я на месте Володи, обязательно припомнила бы и некий газовый баллончик. Он этого не сделал. Напротив — выхватил нас из лап ребят Службы Профилактики. — Два последних слова она произнесла гораздо тише. — Скажи теперь, что «кожаная куртка» — не джентльмен. А коснуться его внешности...

— Не надо... касаться.

— О, о, о! Какие нежности при нашей бедности. Подвезла его, называется! Меня дважды чуть не убили... Продырявили мой автомобиль... С десяток раз напугали до смерти... Наконец — посадили на мою шею труп. И после всего я не должна касаться приятных тем. Увольте, дорогой попутчик. Дальше потрюхаешь один. А я желаю, чтобы тебя пристрелили, и как можно быстрей. Только тогда я поеду спокойно.

Оскорбительное «потрюхаешь» обидело его. Почему он должен «трюхать»?