Космология Эроса - [37]
И это вовсе не противоречит примитивным представлениям о том, что они существуют внутри Земли! Первоначальному хтонизму противостоял уранизм, но это было не враждебное, а полярное противостояние. И изначальное одухотворение относилось не к ночи и звездам, к дневному времени и связанному с ним солнцем. А потому человечество (неважно, безбожное или уже познавшее близость божеств) в соответствии с золотыми скрижалями орфической традиции свидетельствовало о себе: «Я — дитя Земли и звездоносного Неба». Примеры, которые мы без разбора сможем извлечь отчасти из древней традиции, отчасти из традиции «дикарей», не оставляют никаких сомнений относительно того, что поклонение звездам везде проходило под знаком Эроса и священного брака. И это убедительно доказывает нам, насколько человек, созерцающий образ на удалении, сильнее того, кто осязает тела вблизи.
Но ни одна рациональная наука не смогла объяснить нам, почему в обычаях и заклинаниях пеласгических народов, а, как мы видели, еще и у некоторых нынешних племен, бушменов, ботокудов, жителей Огненной земли, коренных австралийцев наряду с символами охоты, гарпуна, шила, тыквенной бутыли, шакала, совы, жабы, лисы, медведя, заклинаний, нейтрализации заклинаний, периода правления женщин, родов, зачатия и всего, что очень близко «человеческому», есть отдаленные образы светил, которые используются совершенно не в астрономическом смысле. И они играют не последнюю роль в их представлениях, выходящих далеко за рамки банального страха. Наконец, мы наблюдаем непропорционально развитую астрономию — звездную науку, основами которой владело целое поколение пеласгических народов: китайцы, аккадцы, египтяне, инки, ацтеки. Причем владели в начале своего исторического пути в полной противоположности нынешнему европейскому «звездному» Духу. Чтобы найти беспристрастный смысл, мы должны раз и навсегда отказаться от всего, что было явлено нам через Дух, и начать инстинктивный поиск образа жизни. Вожди племен Вирджинских островов продолжали жить после смерти в стране «по ту сторону заката». Именно там, в утонувшем море воздуха «вечернего» Запада, греки искали «остров блаженных». Полинезийцы считали, что Луна была местом жительства их умерших правителей. Плутарх в своем трактате «О лике на лунном диске» считает, что звезды являются «небесными богами», а Луна — регионом Персефоны и «элементом души». «Ибо они растворяются в нем, как тела мертвых в земле». На краю Земли и по ту сторону небес находилась Элизиум, долина «елисейских полей». Индейцы Северной Америки называли Млечный путь «дорогой мертвых». Души гренландцев разбивают палатки на небе там, где изгибается радуга. В верованиях эскимосов все звезды в далекой древности были либо людьми, либо животными. В поясе Ориона они увидели толпу охотников на тюленей, которые забыли дорогу домой. Аборигены Тасмании использовали ясные ночи, чтобы показать незнакомцу пару звезд, пару братьев (Диоскуров), которые подарили людям огонь. Фараоны, цари династии Сасанидов, римские Цезари именовали себя «Братьями Солнца и Луны», а после смерти возвращались на звездное небо, откуда они и пришли на Землю. Комета, появившаяся после смерти Цезаря, была принята за его душу, возносящуюся на небо. Почти у всех народов мерцающие звезды, а в особенности падающие звезды, считаются душами людей. Плиний говорит о «небе с обществом» (societas coeli nobiscum)!
Эрос ушедшего — это Эрос далекий. Однако из-за того, что он зажигается в бестелесных образах, он позволяет связываться с неуправляемым миром светил. А потому земная жизнь продолжается в пульсирующем ритме космоса. Поэтому носители этого Эроса в буквальном смысле слова являются «космическими» существами или, как они именовались при посвящении, Сыновьями Солнца. Из отблесков знания посвященных пробивается к нам через эпитафии на могиле античности необходимость разведения полюсов, разделение верхнего и нижнего миров, что выражается в стихотворной форме о потоке блаженства, дарованного чуждым нам звездным родством.
Мы отчуждены. Но в какой-то момент вновь вспыхнет огонь во все еще не увядающем человечестве! Это состояние, в котором создаются орфические изречения. В нем Ницше воспринял слова о «дальней любви», и родились стихи.
Правда, сегодня за «звездную судьбу» платят более высокую цену, чем раньше! Это путь для тех, кто готов пасть жертвой на алтаре неведомого. Так пал Ницше, дважды осужденный. Человечеством, которое изгнало его (хотя внешне заботилось и ухаживало за ним), и самим собой, отказавшись от участия в себе. Тем не менее, он бродил среди звезд, вероятно, став яркой кометой, что никогда не вернется.
ГЛАВА 6
О СЛУЖЕНИИ ПРЕДКАМ
Симпатические обычаи культа мертвых. Трансформация культа мертвых и вера в бессмертие. Трансформация жизни и уничтожение средств к существованию. Сон как пробуждение уникальных идей. Изменчивость образов, основанная на опыте сновидческого состояния. Различия между объединенной и опустошенной душой. Мертвые как реальные образы. Сила и опасность души. Родственность созерцания древнему экстатическому сознанию. Брачный смысл обрядовой пищи. Об Эросе в пище. Духовные и метафизические объяснения разрывания божества. Кровавые жертвы и философия воздержания как полярные проявления. Противопоставление бессмертия и увековечения жизни. Происхождение «злой совести». Почему культ предков не является верой в бессмертие? Экстаз в связи с культом предков.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.