Космический шериф и др. - [24]

Профессор плотнее закутался в шкуру и принялся обдумывать программу обучения первобытных детишек. Упор нужно делать на внуках, их немало и умственные способности у них куда выше. А уж они передадут, как эстафету, полученные знания своим потомкам…

Из саванны доносились свирепые крики Бума и Тюка, заглушавшие пронзительные вопли похищаемых ими самок обезьянолюдей.

Робинзон Иванцов

Иванцов стоял у перил на пустынной палубе туристического теплохода « Град Китеж», скучающе оглядывая морскую даль. Вдруг резкий толчок вырвал его ноги из сандалий, бросил на ограждение и он, взбрыкнув мозолистыми пятками, полетел за борт.

Вдоволь нахлебавшись солёной морской воды, Иванцов выплыл, огляделся и отчаянно спуртовал вдогонку за теплоходом по пенному следу, который оставляли многосильные винты корабля… Гнался до тех пор, пока лайнер не исчез за горизонтом. Тут Иванцов запаниковал, а мысль о громадной толще воды до далёкого дна – сколько же это сотен метров?! – заставила его похолодеть всем телом. Боязливо поджал ноги, словно кто-то готовился его утянуть в глубину.

Крутнул головой и слева от себя заметил островок. Взвизгнул от радости и суматошно погрёб к далёкой полосе прибоя…

Пологие берега спасительного островка покрывал чистый золотистый песок. Тихо шумели листвой похожие на огромные лохматые зонтики кокосовые пальмы. Людей здесь не оказалось и Иванцов зажил Робинзоном.

Однажды на берегу он нашёл огромный деревянный сундук, не утонуть которому позволяли шесть огромных бочек, привязанных по периметру. Рядом волны качали шляпу-сомбреро, шезлонг и рваную турецкую туфлю. Всё это пришлось весьма кстати, а вот туфлю Иванцов почему-то люто возненавидел. Возможно, по причине её вдовьего одиночества, а посему энергично швырнул обратно в море.

Но на следующий день она вновь нахально плавала на прежнем месте. Иванцов не поленился зайти в воду по самую грудь и закинул обувку так далеко, как только смог. Волны же опять прибили её к берегу… Неделю несчастный островитянин воевал с упрямой туфлёй, а после признал себя побеждённым и стал носить её попеременно, то на одной, то на другой ноге.

А в найденном сундуке оказалось стандартный набор «Начинающему Робинзону», но почему-то в китайском варианте: набор добротных плотницких инструментов, рыболовная снасть, одежда, лупа, кухонная посуда, охапка деревянных палочек для еды и библиотечка книг на диалекте китайской народности мяо.

Иванцов выстроил хижину, с помощью лупы развёл огонь. Удочкой стал ловить рыб, а силками – птиц. Иногда он разнообразил меню черепахами и их яйцами, которые научился отыскивать в песке. На десерт же лакомился кокосовыми орехами и бананами.

В свободное время Робинзон с помощью «Непало-китайского словаря» читал книги. Когда он одолел в последней книжке последний иероглиф, то жутко захандрил. Его неудержимо потянуло домой. В отчаянии ринулся на берег и принялся истошно вопить: «На помощь!» Но спасатели, почему-то, не явились. Наверное, по причине плохого слуха или некоторой отдалённости острова.

Всё чаще Иванцов вспоминал жену. Раздражённо думал: «Я тут со скуки мру, от тоски чахну, а она ноль внимания на мои страдания. Вот так всегда! Но ежели вдруг какая-нибудь шаловливая прелестница вздумает окинуть меня благосклонным взором, то супруга сразу тут как тут, чуть ли не за уши оттаскивает. А вот сейчас, когда в ней ощущается самая острая необходимость, не появляется. Обидно!»

Со скуки островитянин попытался организовать кружок художественной самодеятельности. Но как это обычно водится, упёрся в проблему кадров. По сей причине ему не удалось поставить оперу «Садко», организовать хор имени Пятницы и провести конкурс бальных танцев. В отчаянии он сплясал в одиночку танец с деревянными палочками, поскольку сабель в его реквизите не нашлось. Танцевал без особого энтузиазма, а потому, наверное, аплодисментов не дождался.

Как-то раз в довольно ветреную погоду робинзон сидел под развесистой пальмой и бренчал на самодельной гитаре, которую смастерил из обломков рангоута, выловленного в море, использовав вместо струн волокна пальмы. С тоской вспоминал о доме, супруге и неумело стонал, как он считал, по-цыгански:

– Ми-и-ла-ая-я! Ты-ы у-услы-ышь ме-ня-я!..

Уже на последнем куплете он заметил, что волны гонят к берегу доску, за которую из последних сил держалась сказочной красоты блондинка с короной золотых волос. Мокрое платье прилипло к её телу, обрисовав чеканные формы если не секс-бомбы, то секс-убежища.

Иванцов бесстрашно ринулся в бушующее море и, отважно борясь с волнами, как молодой морской лев, вынес незнакомку на берег, где натужно опустил в шезлонг. Блондинка открыла глаза, напоминающие лазурное небо, и мир померк для островитянина. Душа его запела что-то возвышенное.

– Вы спасли меня, не знаю даже, как вас благодарить, – непередаваемым тоном произнесла она и посмотрела так, что Иванцов шаркнул ногой, словно застоявшийся жеребец. Блаженно вознёсся на седьмое небо, трепеща от сладострастного восторга. Оттуда он неожиданно узрел на противоположных сторонах горизонта силуэты двух кораблей. Сердце его ёкнуло от недоброго предчувствия, и он свалился обратно на землю, пребольно ударившись о суровую действительность.