Космическая чума - [34]

Дни складывались в недели, и надежды и энтузиазм начали увядать. Длинный перечень предполагаемых экспериментов иссяк, и стало очевидно, что нужно разрабатывать другие идеи. Но факел новых идей то ли не разгорелся, то ли был слаб количественно, и время тянулось тягуче медленно.

Они избегали моего взгляда. Они прекратили обсуждать свои намерения при мне, и я больше не понимал, что они затевают и чего хотят добиться. Они чувствовали безнадежность, и это чувство разочарования передалось мне.

Мысль об этом сначала приводила меня в бешенство, но шли дни, и факт был налицо. Пришлось признаться, что Стиву Корнеллу удачи не будет.

Пора было менять лошадей.

– Смена личности, жизни, переориентация – одна из форм гибели сознания. Когда переориентируешься, проблемы, делавшие жизнь невыносимой, забываются, происходит полная переоценка жизненных ценностей, ты становишься новым человеком.

Так что, как-то рассматривая свое изображение в зеркале, я пришел к выводу, что не хочу быть никем, кроме М. Лучше вообще не жить – сказал я своему изображению, и оно покорно со мной согласилось. Я не стал спорить с М. Просто взял, сел в машину, и был таков. Все вышло очень просто, ведь в Хоумстиде мне доверяли.

14

Я старательно объезжал хайвэи. Правда, несколько проскочил в противоположном направлении. Ожидая погони, я постоянно держал начеку свое восприятие. Но никого не заметил. Если бы не знаки, я пересек бы Миссисипи еще до заката. Но я выбился из сил задолго до реки. Найдя мотель в довольно безлюдном месте, я остановился на ночь.

Я проснулся накануне рассвета с чувством, что что-то происходит. Это не было предчувствием гибели, иначе меня бы подстегнуло чутье. И не очень хорошее, потому что, предвидя это, я бы очнулся. Происходило что-то странное. Я поспешно оделся и, натянув одежду, начал осторожно прощупывать соседние номера мотеля.

В первом номере находился какой-то торговец, в чем я убедился, исследуя его багаж. Второй номер занимала пожилая пара, нагруженная туристским барахлом и четырьмя-пятью камерами. В третьем номере приютился заезжий водитель грузовика, а четвертый наводнила банда школьниц, набившихся в единственную кровать как сельди в бочке. Пятый номер был мой, шестой номер оставался свободным, седьмой тоже был свободен, но постель смята, а в умывальнике бежала вода. Дверь еще не захлопнулась, на ступеньках раздавался быстрый стук высоких каблучков.

Я выскочил, сломя голову из номера и опрометью бросился к машине. Одним движением открыл дверцу, ввалился внутрь, завел двигатель и выжал сцепление. Взвизгнули колеса, швырнув назад брызги грязи, автомобиль рванулся со стоянки, и моя голова откинулась назад.

Я сконцентрировал зрение и восприятие, выбирая кратчайший путь по автомобильной стоянке, заполненной стоящими машинами и засаженной деревьями, призванными придать ей некоторый уют.

Я был слишком занят, чтобы уловить слабый стук руки о дверную раму, когда дверь открывалась и закрывалась. А потом, уже на хайвэе, я мог немного расслабиться.

– Стив, – сказала она, – зачем ты это сделал? Передо мной была Мариан Харрисон.

– Я не просил тебя впутывать меня в это дело! – прорычал я.

– Но ты же не просил, чтобы тебя родили.

На мой взгляд, аргумент не очень логичный.

– Жизнь была вполне сносной, пока я не встретил ваших людей, – сказал я раздраженно. – Было бы лучше, чтобы вы исчезли. С другой стороны, жизнь – единственное, что у меня осталось, и она куда лучше смерти. Поэтому, если я сделал несчастной твою жизнь, то свою – несчастной вдвойне.

– Почему бы тебе ни устраниться? – спросила она.

Я остановил машину. Теперь я нашел ее болевой центр и старался не упустить его из вида.

– Почему ты хочешь, чтобы я отступился, Мариан? Неужели кому-то придется по душе, если я вытащу из кармана пушку и продырявлю себя кусочком свинца? Или осчастливлю кого-то, ворвавшись в ближайший музей переориентации и, пуская из носа дым, объявлю, что я чайник, сбежавший с печи, прежде чем навсегда сомкнуть веки?

Мариан опустила глаза.

– А ты ждал, что найдешь у меня сладостное забвение? – она покачала головой.

– Тогда, во имя господа, что тебе от меня надо? – проревел я. – А такой, как я есть, ни рыба, ни мясо, мерзкий и грязный, я вряд ли отстранюсь, Мариан. Если думаешь, что я угрожаю тебе или твоему роду, то перебираешь через край. Но если ты хочешь сбросить меня со счета, то гони меня, криками ли, пинками ли, в ваш Департамент Отточенного Ума. Потому что моего уже не хватает. Понимаешь?

– Понимаю, Стив, – сказала она мягко. – Я знаю тебя. Мы все знаем людей твоего типа. Ты не устранишься. Не сможешь.

– Тем более что меня загипнотизировали, – сказал я.

– Гипнотическое вмешательство Торндайка, – вскинула голову Мариан, – было ничтожным. Он только зародил идею, чтобы остаться впоследствии неопознанным, – объяснила она. – Нет, Стив, ты настроился на розыск по собственному почину. Все, что сделал Торндайк, это слегка намекнул о нас и подтолкнул в нашу сторону. Ты же сделал остальное.

– Ладно, ты телепат. Может, ты тоже можешь совершать постгипнотическое воздействие, чтобы я вскоре забыл внушенную мне идею.