Космическая чума - [33]

– Допустим. Тогда возникает вопрос, как быть со мной?

– Согласись, что мы не в состоянии двинуться вперед, пока не узнаем, как привить космическую чуму здоровой ткани. Нам нужны обыкновенные люди в роли подопытных свинок. Смог бы ты совершить ради людей Земли такое благодеяние?

– Если ты согласишься, Стив, – сказала Мариан, – то войдешь в историю наравне с Отто Мекстромом. Знаешь, ты можешь стать поворотным пунктом в развитии человеческой расы.

– А если я погибну?

Филипп Харрисон окинул меня тяжелым оценивающим взглядом.

– Провала быть не может, Стив. Мы будем пытаться снова и снова.

– Приятная перспектива. Старая морская свинка Корнелл справила уже свое шестидесятилетие, а эксперимент продолжается.

Катарина наклонилась вперед. Ее глаза сверкали.

– Стив! Ты только попробуй! – воскликнула она.

– Тогда зовите меня героем не по собственной воле, – сказал я скучным голосом. – И велите, чтобы обреченному естествоиспытателю устроили сердечный прием. Я подозреваю, что в этом доме найдется выпить.

Виски оказалось достаточно, чтобы привести молодого естествоиспытателя в почти бессознательное состояние. Вечер прошел в обильных возлияниях, легких шутках и старательном избегании основной темы. Виски было хорошее. Я пил его, не разбавляя, и так набрался, что меня мертвецки пьяного перенесли на кровать.

Я проснулся около трех часов утра с сильным желанием прощупать своим восприятием нижнюю комнату. Конечно, я сопротивлялся, но кто же устоит перед таким соблазном?

Внизу, в комнате, Катарина плакала в объятиях Филиппа Харрисона. Он нежно обнял ее рукой за тонкую талию, а второй рукой тихо гладил ее волосы. Я не стал прощупывать их беседу, но ошибки быть не могло.

Когда он что-то сказал, она отодвинулась от него и взглянула ему в глаза. Потом ее голова качнулась, как бы говоря «нет», и она глубоко вздохнула перед новыми рыданиями. Она уткнулась ему в шею и заплакала. Филипп на миг прижал ее к себе, потом отпустил и достал носовой платок. Он осторожно вытер ей глаза и что-то говорил, пока она не затрясла головой, словно смахивая слезы и горестные мысли. Видно, он зажег две сигареты и подал ей одну. Потом они прошли к дивану и сели, прижавшись друг к другу. Катарина нежно наклонилась к нему, он обнял ее за плечи и притянул к себе. Она расслабилась, хотя не выглядела счастливой, и почувствовала себя уютно в присутствии сильного человека.

Черт меня дернул заниматься прощупыванием! Я погрузился в сон, заполненный странными кошмарами, пока они оставались внизу. Если честно, я даже хотел забыться, потому что не хотел бодрствовать, чтобы не следить за ними.

Как бы ни были ужасны кошмары, они все же были лучше реальности. О как дьявольски горд я был, когда блестяще раскрыл главный секрет Убежища. И вдруг понял, что не знаю даже одной двенадцатой правды. У них была сеть хайвэев, перед которой Департамент Дорог и Хайвэев казался мелкой второразрядной организацией.

Я бы еще поверил, что люди хайвэя селились только вдоль главных артерий, проходящих через их Перевалочные Базы. В действительности их система охватывала всю страну от края до края. Нити тянулись из Мена и Флориды на главный магистральный хайвэй, который бежал через все Соединенные Штаты. Потом с Главным Хайвэем встречалась разветвленная сеть из Вашингтона и Южной Калифорнии. Линии чуть поменьше обслуживали Канаду и Мексику. Гигантская магистральная ветка бежала от Нью-Йорка до Сан-Франциско только с одним большим ответвлением. Толстая линия отходила к местечку в Техасе с названием Хоумстид. Хоумстид был громадным центром, перед которым Медицинский центр мистера Фелпса казался не больше деревни Тини-Вини.

Мы поехали на машине Мариан. Мой взятый напрокат автомобиль вернули, конечно, хозяевам, а мой собственный шарабан, должны были перегнать после того, как приведут в порядок. Так что вряд ли я окажусь в Техасе без личного транспорта. Катарина оставалась в Висконсине, потому что она была еще слишком молодым и зеленым мекстромом и не знала пока, как вести себя, чтобы ни у кого не возникло подозрений и не опускались челюсти при виде ее сверхмощного тела.

Мы поехали по хайвэю в Хоумстид с грузом мекстромовой почты. Путешествие прошло без приключений.

13

Поскольку это описание моей жизни и приключений писалось безо всякого плана, и я не уверен, что эта часть должна приходиться на главу тринадцать. Вечно несчастливая тринадцатая охватывает девяносто дней, которые, как я думаю, были самыми мрачными днями моей жизни. Все вроде текло довольно гладко, и вдруг обернулось полным провалом.

Мы начали с энтузиазмом. Они резали, ковыряли, втыкали в меня иголки и брали образцы тканей на анализ. Я помогал им копаться в моем теле и позволял их лучшим телепатам читать мои выводы.

У нас установились теплые отношения. Лучше и быть не могло. Но одних теплых отношений для меня было недостаточно. Такие чувства мог испытывать Гулливер среди бробдингнегцев. Они были так сильны, что не сознавали собственной силы. Особенно это касалось мекстромовых отпрысков. Как-то ночью я попытался перепеленать ребенка, и мои пальцы буквально опухли от бешеных усилий. Это все равно, что бороться не на жизнь, а на смерть с Бедом Сирилом.