Кошмары Аиста Марабу - [13]
Утром мы отправились в путь. Палящее, душное солнце превратило Черный континент в огромный очаг. Я чувствовал себя уставшим, выбитым из колеи. Все было не по мне. Нагретый корпус машины обжигал голые коленки всякий раз, когда я случайно его касался. И ничего нельзя было с этим поделать: по пути на альпийское плато нас сильно трясло, и полноприводной джип едва справлялся с разбитой дорогой и крутыми склонами.
Я чувствовал себя все хуже и хуже, как вдруг, незаметно для себя, мы оказались в местах, иначе как райскими которые не назовешь. Осознание этого пришло ко мне, когда мы проезжали мимо восхитительных зарослей можжевельника и ногоплодника, где в воздухе разливались сказочные ароматы; после чего мы въехали в высокий бамбуковый лес с мощными ущельями, цветочными полянами и быстрыми ручьями, полными форели.
– Ну чем не рай! – воскликнул я.
– И не говори, Рой, – согласился Сэнди, открывая пакет шоколадного печенья, – Ням-ням, – улыбнулся он.
По пути мы видели пару слонов, стада буйволов, пасущихся на очищенных от джунглей лугах, а Сэнди утверждал, что видел даже редкого черного носорога. Наш пункт назначения – один из охотничьих домиков Доусона, № 1690, – находился чуть дальше, на высоте 7000 футов над уровнем моря, в самом сердце джунглей.
На одном из особо рисковых подъемов Сэнди протянул мне солидный джоинт, к которому он уже приложился. После двух хороших тяжек я почувствовал, что убрался в мясо. Обычно, когда я курю шалу или гашек, где-то в центральной части мозга мне удается сохранить островок трезвости. Островок этот превращается в увеличительное стекло, через которое я, как следует сосредоточившись, могу с определенной ясностью созерцать мир-но это-какой-то пиздец, после первой же тяжки
все осыпалось…
так ведь нельзя так
нельзя же
поднимаюсь
– Нам пора делать укольчик, Рой.
Просто божественно, Патриция.
Патриция Дивайн.
Я скоро вернусь, Сэнди.
– У тебя симпатичная подружка. Я ее раньше не видела. Хотя меня недавно перевели на это отделение.
Какая еще подружка? Неужто эта жирная блядь приперлась? Вряд ли – это какая-то ошибка. Ее уже давно кто-нибудь фачит, и слава Богу. А я ведь звонил этой сучке. Шутишь, бля. Возвращайся в Фэтхел, Дори, любовь моя.
Не говори так о ней, не говори о ней, как будто она существует в реальности, ее нет.
Так, спокойно.
– Она, видать, немного застенчивая. Но все равно очень симпатичная. А ты, Рой, темная лошадка.
Я едва ли смогу рассказать о себе, Патриция, а вот подумать есть над чем.
– Знаешь, Рой. Мне про тебя много чего рассказали. Я, честно говоря, в шоке.
– Так-так, сестра Дивайн, давайте-ка поменяем ему белье.
– Ах, старшая, конечно.
Тебя опять застукали, Патриция. Ты опять болтала с овощем.
В пизду белье.
Ненавижу, когда меня трясут, как горошину в свистке, свисток…
Свист.
Тут нужна ГЛУБИНА.
Г
Л
У
Б
Ж
Е
Мы покружили по тропинке, идущей по кромке леса, и наконец въехали на двор. Хижина была необычной постройки – на сваях. Запах дизельного топлива, исходящий от нашей машины, заглушил все ароматы. Пахло, как в больни… только не в больнице –
б
л
я
д
ь
– А он еще вполне увесистый, правда, Триция?
– Это точно… Мне совсем не нравится, что мы вот так запросто перетаскиваем его в коридор, Бев.
– Согласен, но это только на пару дней. Потом мы положим его обратно в палату. Так ведь, Рой?
А мне по хуй, куда вы меня положете. Хоть на помойку меня снесите, мне поебать.
– Все равно это не хорошо. Какому-то богатенькому частному пациенту понадобилась отдельная палата, а человека в коме, который у нас уже, считай, прописался, выталкивают в коридор, пока не выпишут этого толстосума…
– Больнице нужны деньги, такие клиенты очень выгодны.
– Хорошо, что его родственники придут не в мою смену, мне не придется объяснять, почему его выперли в коридор.
Глубже.
А как насчет потрахаться? Представлю себе эдакую голограмму Патриции Дивайн из плоти и крови и трахну ее… нет, нет, и нет
Доусон
Доусон похож на тюленя-убийцу, глаза открыты, взгляд настороженный, лицо в жировых складках…
Как же она выглядит, эта Патриция Дивайн
ВОЛОСЫ
ГЛАЗА
ЗУБЫ
КОЖА
СИСЬКИ
ЖОПА
МОХНАТКА
НОГИ
Женщина нужна здесь не как реальное лицо, а так, только для траха, только для
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
Доусон…когда мы добрались до хижины, он подскочил ко мне и, как будто не замечая Сэнди, стал с театральным радушием трясти мою руку. Несколько секунд он смотрел мне в глаза, в течение которых ухитрился достигнуть определенной степени близости, после чего загудел с нарочито сердечной интонацией: – Рой Стрэнг, я так много читал о вас в газетах.
Очень рад познакомиться.
– По части известности вы и сами не промах, мистер Доусон, – отпарировал я.
– Локарт, пожалуйста, зовите меня по имени, – запричитал он. Дурацкая ухмылка еще несколько мучительных секунд блуждала по его лицу, после чего он еще раз проникновенно посмотрел на меня. В его глазах была какая-то фальшь, неискренность, абсолютно не сочетавшаяся с его незакрывавшимся ртом. Знаете, кого он мне напомнил? Старого гомика, который бродит по барам для одиночек в надежде, что его кто-нибудь снимет; он еще вполне беспечен, но уже очень хорошо усвоил, что время безжалостно. Секунду или две его лицо выражало тревогу, как будто он читал мои мысли, после чего он снова закудахтал: – Смеем надеяться, что наша известность несколько более прочного свойства. Но, как говорится, всякая известность хороша. С этим изречением я готов согласиться.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
Роман Уэлша «На игле», выстреливший в начале девяностых и мгновенно ставший культовым, повествовал о тех, кто вплотную приблизился к бездне, открывающейся за социальным отчуждением и героиновой зависимостью. Новый роман Уэлша «Порно» — продолжение этой книги: в нем появляются те же герои, однако действие происходит прямо сейчас, десять лет спустя...Герои романа, принесшего Ирвину Уэлшу славу КУЛЬТОВЕЙШЕГО из КУЛЬТОВЫХ «альтернативных» писателей нашего времени, — ВОЗВРАЩАЮТСЯ! Изменились ли они? Ну, разве что — «от хорошего к лучшему»!
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?
Временная малодоходная работа грозит стать постоянной, редеющие волосы вгоняют в депрессию, а не предъявлявшая никаких претензий подруга хочет быть женой и матерью… Даффи понимает, что его взросление явно затянулось и пришло время делать выбор — сейчас или никогда.
Действие романа уложилось в один уикенд — с вечера пятницы по утро понедельника. За это время герой успел справить свой день рождения, получить лучшие в своей жизни подарки, безжалостно вырвать из сердца старую любовь, влюбиться вновь (в незнакомую девушку, после двухчасового телефонного разговора с ней), опять разлюбить и влюбиться в третий раз — теперь уже окончательно. Кроме того, герой много курит, чувствует, что жизнь не удалась, и ворует сладости в итальянском магазинчике. Словом, читателю будет над чем посмеяться.
«Скоро тридцать» — это рассказ о тех, кто родился в конце 60-70-х гг. XX века. Профессионалы, интеллектуалы — этих людей объединяет общее стремление к самоопределению. Что означает быть взрослым? Нужны ли мне отношения и какие? Семья. Друзья. Музыка, одежда, которая мне нравится. Хорошее ли чувство ностальгия?