Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг - [198]
— И они зажили спокойно и счастливо? — В голосе Эллы послышалась легкая ирония. — Похоже на детскую сказочку.
— Во всяком случае, она в это верила.
— А вы, — нет, — сказала Элла. — Вы ни в какую райскую жизнь не верили?
Джейсон Радд улыбнулся.
— Нет. В вечное блаженство, конечно, не верил. Но мне казалось, что какое-то время — год или два — можно будет жить в покое и согласии. Я надеялся, что она станет другим человеком. Что у нее появится уверенность в себе, что она почувствует себя счастливой. А когда она счастлива, она превращается в настоящего ребенка. Да, в настоящего ребенка. И вдруг — такое.
Элла заерзала в кресле.
— С каждым из нас что-то случается, — резко бросила она. — Такова жизнь. От этого никуда не денешься. Кто-то умеет подлаживаться под обстоятельства, кто-то — нет. Она из тех, кто не умеет.
Элла чихнула.
— Опять сенная лихорадка не дает покоя?
— Да. Кстати, Джузеппе уехал в Лондон.
Джейсон слегка удивился.
— В Лондон? Зачем?
— Какие-то семейные проблемы. У него родственники в Сохо, и кто-то из них серьезно болен. Он обратился к Марине, и она сказала: «пусть едет», вот я его и отпустила. К вечеру вернется. Вы ведь не против?
— Да нет, конечно…
Он поднялся и стал шагать по комнате.
— Если бы я мог увезти ее отсюда… сейчас же… немедленно.
— И свернуть съемки? Но вы только представьте…
Он повысил голос:
— Я ни о чем, кроме Марины, думать сейчас не могу. Неужели вы не понимаете? Ей угрожает опасность. Какие уж тут съемки!
Она хотела что-то возразить, но смолчала.
Еще раз чихнула в ладошку и поднялась.
— Пойду возьму пульверизатор, а то совсем расклеюсь.
Она вышла из комнаты и направилась в свою спальню, а в мозгу ее эхом отдавалось только одно: «Марина… Марина… Марина… Всегда Марина и только Марина…»
Подавив забурливший гнев, она вошла в ванную и взяла с полочки свой пульверизатор.
Вставила наконечник в ноздрю и нажала на корпус.
В мозгу вспыхнул сигнал тревоги, но слишком поздно… Незнакомый запах горького миндаля… Но пальцы уже совершили непоправимое, роковое движение…
Глава 18
Фрэнк Корниш положил трубку.
— Мисс Брюстер сегодня в Лондоне не будет, — объявил он.
— Так и не будет? — спросил Креддок.
— Вы думаете, что…
— Не знаю. Вроде бы оснований для сомнений нет, но не знаю… А что Ардуик Фенн?
— Тоже нет. Я попросил, чтобы он позвонил, когда появится. Марго Бенс, девушка-фотограф, работает где-то за городом. Ее женоподобный партнер не знает, где именно… по крайней мере, сказал, что не знает. А дворецкий смылся в Лондон.
— Как бы этот дворецкий не смылся навсегда, — задумчиво произнес Креддок. — К внезапно расхворавшимся родственникам я всегда относился с большим подозрением. Что это его вдруг понесло в Лондон?
— Перед отъездом он вполне мог подлить в пульверизатор цианистый калий.
— Это мог сделать кто угодно.
— По-моему, он — самая подходящая кандидатура. Вряд ли это кто из посторонних.
— Почему? Надо только выбрать момент. К примеру, оставил машину где-то на боковой дорожке, подождал, когда все соберутся, скажем, в гостиной, влез в окно и сразу же наверх. А затем быстро в кусты. Вокруг дома сплошные кусты.
— Уж очень рискованно.
— Наш убийца — любитель рискнуть. Это было ясно с самого начала.
— Но возле дома постоянно дежурит человек.
— Знаю. Значит, одного человека точно недостаточно. Пока дело не шло дальше анонимных записок, я не чувствовал особой опасности. Сама мисс Грегг была под надежной охраной. Но что опасность может угрожать кому-то другому…
Зазвонил телефон. Трубку снял Корниш.
— Звонят из «Дорчестера». Мистер Ардуик Фенн.
Он передал трубку Креддоку.
— Мистер Фенн? Креддок слушает.
— Я слышал, вы мне звонили. Меня целый день не было.
— У меня, мистер Фенн, неприятные новости: сегодня утром умерла мисс Зелински, отравление цианистым калием.
— Да что вы? Какая беда! Несчастный случай? Или нет?
— Нет. Кто-то налил яд в пульверизатор, которым она всегда пользовалась.
— Понимаю. Да, понимаю… — Последовала небольшая пауза. — А почему, позвольте узнать, в связи с этим прискорбным событием вы звоните мне?
— Вы ведь знали мисс Зелински, мистер Фенн.
— Знал, разумеется. И очень давно. Но в число моих близких друзей она не входила.
— Мы рассчитываем на вашу помощь, сэр.
— Какую именно?
— Нам неясен мотив убийства. Может, вы что-то подскажете? В Англию она приехала недавно. Нам почти ничего не известно о ее друзьях, коллегах, обстоятельствах жизни.
— Вы бы лучше спросили мистера Радда.
— Разумеется. Мы его уже спрашивали. Но вдруг вам известно что-то, о чем не знает он?
— Ну, это вряд ли. Что я знаю об Элле Зелински? Что это была исключительно толковая молодая женщина, которая хорошо выполняла свою работу. Это все. О ее личной жизни мне не известно абсолютно ничего.
— То есть никаких соображений по поводу ее смерти у вас нет?
Креддок был готов услышать решительное «нет», но, к его удивлению, ответа не последовало. Наступила долгая пауза. В трубке было слышно, как Ардуик Фенн тяжело сопит.
— Вы меня слушаете, инспектор?
— Да, мистер Фенн. Слушаю.
— Я сейчас кое-что вам скажу, и, думаю, это вам поможет. Уверен, вы поймете, почему я не сказал вам об этом раньше. Но теперь это скрывать неразумно. А факты такие. Несколько дней назад мне позвонили. И кто-то шепотом сказал, я цитирую: «Я все видела. Видела, как вы… Как вы положили таблетки в бокал… Не ожидали, что вашему преступлению есть свидетель? Пока все, скоро вы узнаете, что вам делать дальше».
