Кошка, которая умела плакать… - [51]

— Ещё бы! — недовольно фыркнула Аниаллу. — Ваши жрецы пытались доказать, что в Аласаис уже есть всё то, чем прельщали их чужеземные боги. И то, во что они превратили её образ, мягко говоря, было неприятно моей госпоже.

— В это смутное время, — тоном академического лектора, продолжил свой рассказ Анар, — на руалский престол взошёл один из наиболее заметных в истории правителей этой земли — Агир Девятый. Во всех текстах, начиная со второго года его правления, он упоминается не иначе как Агир Анвиритани, что значит «освободитель».

— На мой взгляд, такую свободу можно сравнить только со свободой узника в камере, пусть и весьма комфортной, — снова перебив Анара, прокомментировала Аниаллу.

— Вместо того, чтобы, как того ожидал от нового правителя Священный Совет Верховных жрецов Руала, смыть сотворенный иноверцами и богохульниками позор их же кровью, Агир просто окружил границы своих владений магической завесой. Он сказал так:

«Те, чьи души и сердца преданы великой богине, могут остаться в этих землях. Отступники же да станут изгнанниками во внешние земли и будут страдать вечно, прозябая во мраке вместе с иноверцами. Для тех не-алаев, кто прежде имел право на равных говорить с благословенным богиней руалским народом, но жил на нашей земле, пренебрегая нашими традициями и законами, я не вижу иной участи, кроме участи рабов. Все иноверцы будут изгнаны из Руала. Если же кто-нибудь из них пожелает остаться, то этим он сам себя обречёт на рабство».

— Да, вот оно — это самое «страдать вечно», меня и настораживает.

— Настораживает? — переспросил Анар.

— Меня интересует, знал ли Агир о последствиях создания Барьера? Я, собственно, здесь именно для того, чтобы разузнать об этом, — ответила Аниаллу и, увидев, что Анар не понял, о чём именно она говорит, пояснила: — Это мощнейшее заклятье имело побочный эффект, оно заставило меняться обитателей ваших лесов: стали всё чаще и чаще появляться твари, способные заставить замереть от страха самые смелые сердца.

Существа эти появлялись только с внешней стороны магической завесы, и оставшимся в Руале алаям не угрожали. Кошки, изолированные от окружающего мира магией Агира, жили в полной безопасности, — она словно читала по невидимой книге.

Анар удивлённо слушал, ему и в голову не приходило, что твари, обитающие за стенами его города, появились по вине Агира Освободителя.

— Чего нельзя сказать, — всё в той же странной манере продолжала Алу, — про обитателей городов, выросших за последние столетия у Руалских границ. Большинство заклятий на тварей не действовало, и пока жителям городов, осаждаемых ордами жаждущих крови чудищ, удавалось найти способ борьбы с одним из их видов, леса рождали на свет совершенно новых. Горожане несли огромные потери. Многие из них — те, кто ранее переселился сюда из северных земель, — вернулись на историческую родину. Но у тех, кто пришёл на плодородную равнину Жёлтых Цветов через Лесные врата на юге, не было иного выхода, кроме как покинуть уже ставшие им домом земли и вернуться в пылающие пески Приинской пустыни. Они не смогли бы прорваться через орды тварей, перекрывших им путь на север к Долине Снов и прилежащим землям. Такая участь казалась им нестерпимо ужасной, и примерно три четверти из них приняли решение просить убежища в Руале, несмотря на опасности, ожидающие их в дороге и рабство в конце пути. Неся огромные потери, около тысячи существ прорвалось к лесам. Стоило им ступить под сень деревьев руалского леса, как их встретили послы Агира. Они защитили беженцев от кишащих в лесах тварей и провели их внутрь стен.

Большая часть тех, кто не пожелал добровольно заточить себя в стенах Руала, нашла свой дом в бескрайних песках пустыни Приина. За прошедшую тысячу лет они почти полностью растворились в коренных народах пустыни. Единственным напоминанием о прошлом, о жизни по соседству с изумрудными руалскими лесами, остались измененные под влиянием культуры пустынников орнаменты на тканях и посуде… Алаи же отправились в Бриаэллар, где и остаются по сей день, основав дом ан Руал, один из Великих домов города.

Алвиан Анлиморский, «Таинственные пределы нашей родины», Линдорг, пятнадцать тысяч какой-то год, — широко улыбнувшись, закончила Аниаллу, ну точь-в-точь хорошая ученица, великолепно ответившая на билет выпускного экзамена.

— Никогда не слышал о том, что звери стали… такими из-за Барьера, — поделился с ней своим удивлением Анар.

— А откуда же таким красавцам тогда взяться? — хмыкнула девушка. — У нас в Бриаэлларе есть такая шутка: Агира прозвали Освободителем за то, что он освободил от населения всю огромную равнину Жёлтых Цветов.

— Так значит у людей и эльфов всё же была причина стать рабами… — едва слышно прошептал алай.

— Причина была, — согласилась девушка, — но несмотря на это, начало добровольного рабства в Руале — самый непонятный для меня момент в вашей истории, — сказала она, подворачивая ноги и поудобнее устраиваясь на спальном мешке. — Нет, я, конечно, вижу целый ряд причин, по которым можно решиться на такое. Во-первых, многие свободные существа за пределами Руала живут гораздо хуже ваших рабов и не имеют полной уверенности, что завтра у них не отберут и эти крохи. Достаток и спокойствие при минимальных затратах труда и должном почтении к хозяевам, которые не тиранят своих рабов попусту, — это не самая плохая из судеб, — разглагольствовала Алу, вспоминая благостные рассказы Анарова раба. — А если прибавить к этому красоту вашего города, пышную прелесть лесов, богатых дичью, чистые озера, в которых не переводится рыба, поля, приносящие не один урожай в год, то получится просто сказка. Да, ведь, кажется, ваши маги лечат рабов, и для них построены отдельные храмы, в которых служат настоящие алайские жрецы?