Кошка, которая умела плакать… - [116]

— Аниаллу, дорогая, ты не можешь представить, как тяжело мне было принять такое решение, — с искренней горечью в голосе воскликнула Тиалианна, окончательно материализовавшись. — Но в нем я видела единственный шанс изменить судьбу нашего мира.

— Мира? — беззвучно, одними губами спросила Аниаллу; шок постепенно проходил, сменяясь ласковым теплом в груди.

— Ты вряд ли в полной мере поймёшь, для чего на твоём Пути вставало столько препятствий, — продолжала Тиалианна, — я могу сказать одно: никакое из них не было бессмысленно, — она качнула головой; зелёные блики играли на её шёлковых волосах невероятного, жемчужного оттенка. — Я следила за каждым твоим шагом, тал сианай. Я вслушивалась в твои мысли и была свидетелем твоих страданий. Я стояла за каждой несправедливостью, каждой бедой. Такова была моя воля! — проговорила наэй, сцепив тонкие пальцы. — Ты сомневалась, плакала ночами и жаловалась на несправедливость судьбы, но это не останавливало тебя, ты шла вперёд, несмотря ни на что.

— Ты стала сильной, Аниаллу, — Тиана взглянула прямо в глаза алайке, — сама удивишься, насколько сильной. Избавившись от подстроенных мной проблем, ты с достоинством встретишь всё, что ждёт тебя в будущем. После утомительных тренировок ты научилась бегать с рюкзаком, полным камней, с той же скоростью, с какой ты должна была бы бегать без него, — Тиалианна ласково улыбнулась Аниаллу, которая зачарованно слушала её, — значит, сбросив свою ношу, ты помчишься вперёд ещё быстрее. Сбрось тяжесть былого — она больше не может ничему тебя научить, а будет лишь помехой.

— Я заберу у тебя частицу своего духа, — Тиана лукаво улыбнулась, — этого «паразита», с помощью которого я управляю тобой, как любит называть её твой отец. Молчи, не надо, он не нуждается в оправданиях, — прижала к губам обвитый хрустальной змейкой пальчик богиня. — Но все… продукты вашего симбиоза останутся при тебе, ведь у тебя были два духа, но одна душа, которая училась у них обоих. Ты вскоре поймёшь, о чём я, не сомневайся.

Аниаллу медленно кивнула. Она без сожаления расставалась с одним из своих духов, оставляя всё, что с ним связано, позади, чтобы, как ей сейчас казалось, больше никогда не вспомнить об этом. Она и не думала спорить с Хозяйкой Судеб и возмущаться тем, что ей пришлось страдать столько лет — это были дела минувших дней, и эта боль осталась в прошлом, стала кошмарным сном, из которого пробудившаяся Аниаллу извлекла множество полезных уроков. Ругать Тиалианну за всё пережитое Алу было бы так же бесполезно и глупо, как корить Ланфейра тому, кто проснувшись в холодном поту, вдруг понимает, что всё это было лишь во сне и не может вмешаться в реальность.

— Тиалианна, скажи мне только, почему это было так… больно? — спросила сианай, и тут же осознала, что и сама уже в состоянии ответить на этот вопрос.

— Это просто, — чуть склонив голову к плечу сказала Тиалианна. — Представь, что в одном доме вынуждены жить два существа с очень разными привычками. Одно из них больше всего на свете ценит уют, красивые и удобные вещи, оно долго училось, хорошо работает, и поэтому у него все это есть. Еще оно любит наготовить много вкусной еды и собрать на веселую вечеринку своих друзей… Другой же обитатель этого дома считает, что у него высокое предназначение помогать всем, кто попал в беду, что любить надо всех без разбору и, следуя своему пути, он делится не только своим последним куском, но не стесняется прихватить и у богатого соседа. Могут ли ужиться эти двое, в общем-то совсем не плохие существа?

— Вот почему не бывает танае-алаев! — воскликнула Алу.

— Ты очень умная девушка, Аниаллу, — немного насмешливо похвалила алайку богиня. — И хорошо, что ты улыбаешься — будь ты послабее, те двое, что так много лет живут в доме твоей души, могли бы разрушить ее. Но ты все-таки и прежде всего алайка… А суть вашей расы — не каждого алая, как личности, а всей расы в целом, — в том, что называют «эгоизм». В отличие от альтруистов-танаев вы даже самые благородные свои поступки совершаете, только если они во благо этому коллективному эго, ну и каждому, конечно, от этого перепадает кусочек, — уже с улыбкой закончила Тиалианна и добавила: — Вот почему вы настолько сплочённая и не способная предать свою богиню раса.

— Но ведь не все танаи так добры к другим существам!

— Не все, — согласилась богиня. — Но это в их крови. Пусть и мизерная частичка, она всё равно вступила бы в противоречие с алайской натурой.

— И с драконами Веиндора так же?

— Ещё хуже, — кивнула Тиалианна, и Алу показалось, что богиня очень довольна тем, что она задала этот совершенно неожиданно пришедший ей в голову вопрос. — Они вообще не думают о себе, только служат другим. Как ты думаешь, Аниаллу, почему для твоего народа так опасно прибегать к магии чужих народов?

— Возмущение силы… — начала было Аниаллу, но Тиалианна снова остановила её, на этот раз прикоснувшись к губам алайки своей прохладной рукой.

— Нет, милая моя тал сианай, — ласково улыбнулась богиня, — с возмущением силы сталкивается любое существо, которое дерзнуло использовать чужой магический обряд. Но с алаями происходят куда более странные вещи: ваша природа здесь показывает свою двойственность.