Кошка до вторника - [6]
— А я в трубе сидел, — сказал Барабашка.
— Но вы сами вылезли, — напомнил Лёшка. — Сто раз успели бы убить и в бочку залезть — смыть следы преступления.
— А я не выходил, — сказал Змей Горыныч.
— Но вы и не входили, — возразил сыщик. — Только головы засунули, а ногой вполне могли нож метнуть.
— А первая голова высовывалась из окошка! И много раз! — наябедничала третья голова. — Подозрительно.
— Я сморкалась, — оправдывалась первая голова. — Не могу же я в скатерть…
— Я знаю, я знаю, кто убил! — захлопала в ладоши Кикимора. — Это не мы! Это проходивший мимо убийца-маньяк!
И она победоносно оглядела всех.
— Возможно, — кивнул Лёшка. — Я не отметаю и этот вариант. А пока — подозреваются все! Ура! То есть очень жаль. Алиби есть только у меня — я из бочки не вылазил.
— А-а-а, поняла, — заверещала Кикимора. — Это Бэзил. Он сразу показался мне подозрительным — весь чёрный, как олицетворение зла.
— И-и, матушка, загнула, — возмутилась Баба Яга. — Зачем моему коту Водяного убивать? Ты ещё скажи, что его Метла изничтожила.
— Какая метла? — насторожился Лёшка.
— Горничная моя, она же — транспортное средство, — пояснила Баба Яга. — Ты и её подозревать будешь?
— И её, — удовлетворённо кивнул Лёшка. — Чем больше, тем лучше. Настоящий детектив. Жаль, жертв маловато. Лучше всего те детективы, в которых в каждой главе по убитому.
— Не расстраивайтесь, молодой человек, может, ещё будут, — успокоил его Кощей.
Глава четвертая
«Прямо в зайчика стреляет…»
— И кто же его, по-вашему, застрелил… то есть зарезал? — спросил сыщик у первого допрашиваемого, у Кикиморы. Она так хотела быть первой, что отпихнула Змея Горыныча, наступила на ногу Кощею и сказала Бабе Яге: «Я гостья, мне надо уступать».
— Ну разумеется, Барабашка! — заявила Кикимора. — Вы можете не верить, дорогой сыщик, но я это просто чувствую! Женская интуиция. Поверите ли, как только он вошёл, я сразу ощутила ужас! Меня просто затрясло! Поэтому я в течение всего обеда не могла вымолвить ни слова и даже не могла взглянуть на этого злодея!
— Гм, — сказал Лёшка. — Разве? Ну, ладно. Расскажите мне о Водяном.
— Водяной? О-о-о, это был ужасный тип! Собственно, абсолютно безобидный, мы все его любили, но душегуб! Бывало, голову из воды высунет, глазами завращает, волосы зелёные на макушке шевелятся — у-у-у! Деликатным дамам с утончёнными нервами мимо и не ходи. А так — милейший старикан, мухи не обидит.
«Путается в показаниях», — записал Лёшка на листочке бумаги и задумался. Он решительно не представлял, о чем ещё надо спрашивать. А Кикимора ждала вопроса, глядя на него преданными глазами.
— Были ли у него враги? — наконец осенило Лёшку.
— Конечно! У каждого порядочного человека тьма врагов! У меня, например, мириады. Во-первых, ведьма из Макаровки, во-вторых, кикимора из соседнего болота, в-третьих, вурдалачиха Анна Ивановна…
— Минуточку, — остановил её Лёшка. — Это ваши враги, а Водяного?
— Водяного? А при чём тут Водяной? Ах да… Ну, у него, наверное, тоже был какой-нибудь враг. Вот он-то его и убил. Я сразу догадалась.
И Кикимора победоносно взглянула на сыщика.
— А кто же этот враг?
— Ах, милый сыщик, да тут своих-то врагов не упомнишь, а вы про чужих спрашиваете. Вот на последнем благотворительном базаре на Лысой Горе…
— Хорошо, — решительно перебил Лёшка, которому отчего-то надоело общение с Кикиморой. — Спасибо. Вы очень помогли следствию. Можете быть свободны.
— Как свободна? Как свободна? — поразилась Кикимора. — Да мы ещё и не начали беседовать. Ну хоть ещё один вопросик, хоть самый малюсенький…
— Хорошо, но чур последний. Была ли у Водяного семья?
— Э-э-э… вроде нет. Вот соседка была. Русалка. Неприятная особа. Толстая, никакой фигуры. Они в одном озере жили, всё время ругались. Она ему: «Ты старый размокший пень с гнилыми ложными опятами». А он ей: «А ты лягушка безмозглая, несмазанной телегой раздавленная». А она ему…
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Лёшка. — Так что же, они ненавидели друг друга?
— Конечно, особенно она, просто убить была готова… Ой!
И Кикимора закрыла рот ладошкой.
— Так, может, это она? — невнятно проговорила она сквозь закрытый ладонью рот.
— Ругались, значит. А не дрались?
— Дрались, — убеждённо сказала Кикимора. — Ужас как дрались, аж брызги летели и рыбы в обморок падали. Но если она — убийца, как же с Барабашкой? Ой, поняла! Барабашка — её двоюродный брат, кузен, так сказать. Приехал из города, она ему нажаловалась, он вскипел, пошёл в гости и убил! Всё ясно. Он даже похож на неё. Вылитый!
— А зачем вы из комнаты выходили? — спросил Лёшка. — Сразу после ухода Водяного.
Кикимора сконфузилась.
— Ах, как неприлично! Но сыщик — это почти врач, ему можно признаться… Ах, я упаду в обморок от смущения… Видите ли, от природы я несколько бледновата и потому выходила подкрасить губы и подрумяниться. Ах, мне дурно…
— Тогда можете идти, — поспешно сказал Лёшка.
— А то ещё поговорим, а? — жалобно попросила Кикимора. — Я вам про всех расскажу, я все сплетни знаю…
— Хорошо, хорошо, — выпроводил её Лёшка. — Я вас ещё вызову, и вы всё расскажете.
— Только не забудьте, вы обещали, — сказала Кикимора и нехотя вылезла из избушки.
