— Уа-уа-уа-а-а-а!
Это родилась Марго. Когда люди рождаются, они очень громко кричат — протестуют. Наверное, чувствуют, что впереди много всяких трудностей — садик, школа, экзамены, злой начальник, маленькая зарплата… Маргоша кричала так долго, что акушерка забеспокоилась и позвала врача:
— Она так орёт, что уши посинели!
— Да, цианоз, — подтвердила врач. Цианоз — это посинение по-медицински.
— Странный какой-то цианоз, локальный, только на ушах, — удивилась врач.
Тут Маргоша решила замолчать — что толку орать, всё равно обратно не вродишься, раз уж выродилась. Она успокоилась и заснула… но уши остались синими — как незабудки. Только большие незабудки. Или пельмени, если их варить в синих чернилах, а не в воде. Только маленькие пельмени.
— Очень странно, — покачала головой врач. — Совершенно здоровый ребенок — а уши синие. Наверное, какая-то врождённая особенность.
Когда Маргошу показали маме, та очень огорчилась, что дочка оказалась синеухой. «Её же в школе дразнить будут! — паниковала мама. — И вдруг папе не понравится? Хотя он синий цвет любит, почти все рубашки у него синие. А вдруг девочка этими синими ушами будет плохо слышать?»
Но до школы было далеко, слышала Марго, как оказалось, нормально, а с папой вообще проблем не возникло. Сначала он просто не видел дочкиных ушей, потому что Марго родилась зимой и ей всё время чепчик надевали. А во время купания папа так волновался, что уронит Маргошу и та утонет в ванночке, что ему было всё равно, какие у неё уши, хоть в клеточку.
Потом мама намекнула:
— Дорогой, ты заметил, что у нашей дочери необычные, оригинальные ушки? Синенькие!
— Да? — удивился папа. — А я думал, так и надо. Разве не у всех младенцев уши синие?
— Нет, — сказала мама.
— Ну, я не знал, — пожал плечами папа. — Я до этого младенцев близко не видел. Лично меня цвет устраивает. Как раз к моей новой рубашке подходит.
— Это я специально так сделала, чтобы тебе было приятно, — похвасталась мама.
— Ты у меня умница, — сказал папа и поцеловал хитрую маму.
Когда Маргоша подросла и начала гулять во дворе, на её уши обратили внимание бабушки. Они сидели на скамейке и обсуждали, какие у кого платьишки, туфли, носы и уши.
— Безобразие! — сказала баба Ира. — За ребёнком вообще не смотрят, уши не моют, они уже почти чёрные.
— Бедняжка, — пожалела баба Маня. — Какое уродство. Несчастный ребёнок! Её замуж никто не возьмёт и в школе затравят.
— Конец света скоро, — сказала баба Аня. — Вот всякая нечисть и рождается.
— Сдайте её в детдом, — посоветовала маме баба Вера. — Зачем вам такой монстр из фильма ужасов. Вы молодая, ещё родите здорового ребёнка.
— Это за грехи вам послано, — сказала баба Настя. — Надо было хорошо себя вести, а вы…
Мама за собою особых грехов не помнила и ответила:
— Сами идите в детдом сдавайтесь, а моя дочка очень красивая. Просто она — ребёнок-индиго.
Бабушки ошарашенно замолчали, переваривая информацию. Как раз вчера после их любимого сериала показывали научно-познавательную передачу про детей-индиго. Это сейчас очень редко рождаются такие удивительные дети с невероятными способностями: в пять лет они пять языков знают, в семь — все оперы наизусть поют, в десять летать учатся, в пятнадцать запросто передвинут тайфун «Виолетта» из Южного полушария в Северное. Это — люди будущего. Через сто—двести лет все такие будут, а пока только отдельные дети, которые почему-то называются индиго, а почему — мама не знала.
Бабушки передачу, конечно, смотрели.
— Ну хорошо, — согласилась баба Маня. — А почему уши-то синие? В телевизоре про синие уши ничего не говорили.
— Потому что индиго — это всамделишная синяя краска, очень яркая и красивая, — сказала мама. — Её раньше из каких-то тропических растений добывали, а теперь получают химическим путём. Раз ребёнок индиго — значит, что-то в нём синее.
— Ага, химическим путём, — переключились на другую тему бабушки. — Везде сплошная химия! В хлебе химия, в картошке химия. Травят народ. Правительство и травит! Нет, не правительство, а олигархи. Нет, «Газпром» травит, чтобы из газа и нефти эту химию делали! Нет, чтобы отходы в реки не сливать и штрафы не платить, они химические отходы в еду запихивают! Нет, это Америка приказала нашу еду травить…
Словом, после этого разговора Маргошины уши уже никого во дворе не возмущали. Надо, впрочем, честно признать: никакими особенными способностями Марго не отличалась. И говорить, и ходить, и читать она начала, как все дети, а пела хоть и громко, но так фальшиво, что воробьи в обморок падали.
Потом Марго пошла в садик — в старшую группу. Обступили ее ребята, на уши любуются.
— Это почему? — спросила Лера.
— Это я покрасила! — гордо заявила Марго.
— Ух ты! А мама не заругала? — удивился Данька.
— Она мне всё разрешает, — небрежно сказала Марго. — Хоть нос в зелёный цвет крась, хоть пузо в красный.
— Дура с синими ушами, — неуверенно сказал нехороший Оладушкин. Но его не поддержали.
— Красиво, — одобрил Кирилл. — Я на тебе женюсь.
Лера надулась — вчера Кирилл собирался жениться на ней.
— Ладно, — согласилась Марго. — Женись. Только ты некрасивый какой-то. Нераскрашенный.
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
