Кошечка из Сакурасо 8 - [45]

Но он не смог согласиться. Просто не мог.

«Нельзя», — кричало из глубин души его внутреннее я.

— Такое… да как такое вообще возможно?! — парировал слова Тихиро Сората, готовый чуть ли не лопнуть.

— В смысле?

— Это мои чувства, мои нынешние чувства! Воображение?! Ошибка?! Меня так просто не проведёшь! — решительно высказал он, мгновенно закипев. — Мои чувства не на пустом месте возникли! Я столько дней провёл с Сииной и Аоямой. Ничто не заменит это время! Вы говорите отказаться от этих чувств, принять их за фантазию, за ошибку. Это равносильно тому, что я закрашу чёрным дорогие мне дни в Сакурасо! У нас есть и приятные, и радостные, и даже плохие воспоминания… Все они мне дороги… Потому… потому… я ни за что не повернусь к ним спиной!

Чувства расцвели не вчера и не позавчера. Они копились постепенно, складывались из бытовых мелочей, какими полнилась ежедневная рутина в Сакурасо. И вот настал день, когда на скопившуюся гору высыпали одним махом вагон и маленькую тележку. Как-то так Сората себе это представлял. Потому никак не мог взять и всё смахнуть. Чтобы наступило сегодня, прошёл вчерашний день, позавчерашний, неделя, месяц и даже год.

Сората понимал, именно потому старался принять как данность тот парадокс, что он любил одновременно двоих. Думал, какой же он мерзкий и как он вообще докатился до такого, но это всё равно было лучше, чем выбросить в мусор все драгоценные воспоминания, даже вместе с болью и страданиями.

Лучше уж страдать, чем предать приятные мгновения. Сората пронесёт в завтрашний день всё без остатка — и муки, которые душили, и боль, всю целиком.

Вот что уяснил Сората в Сакурасо. Вот чему научили его в Сакурасо те, с кем он проводил день за днём.

— Ты выбрал самую утомительную дорогу — любовь. Потому-то я и сказала, что ты до тупости честный.

— Признаю. Я тот ещё чудак… Типа люблю и Сиину, и Аояму… Чую, мне хана...

— Да не назвала бы я тебя чудаком.

— А?!

— И никакая не хана.

— Но!

— То есть ты веришь в розовые сопли? Что во всём мире для тебя есть только одна суженая?

— ...

— Человечишка. Не быть тебе привередой, который любит одного единственного человека.

— Но ведь...

— Ты не сможешь контролировать свои чувства и решать, в кого когда влюбляться. Ты же не веришь, что чувства можно контролировать?

— ...

— Ну, по ходу взросления учишься об этом врать. В бегстве от боли отбрасываешь всё: и встречи с этим человеком, и сказанные друг другу слова, и эмоции. Понимаешь, насколько это ужасно — сравнивать двух дорогих тебе людей и выбирать кого-то одного. Раскладываешь всё по полочкам. Вот как ты сейчас сказал. Повернуться спиной к драгоценным воспоминаниям. Предать чувства тех людей, на которых ты повлиял. Блин, даже такой, как ты, это поймёт.

— Я понял. Но что мне делать-то?

— Тебя привлекает и Масиро, и Аояма. А всё почему? Они обе хорошие девушки, вот что. Ты с ними отлично время проводил. Без преувеличения, можете собой гордиться, у вас каждый день выходил отменным. Рубили с плеча, так сказать, не сдерживались. Эмоции у вас не застаивались, постоянно бурлили. В таких условиях только бревно ничего не будет чувствовать. Ну, это же не про тебя?

— Не про меня...

Отношения с Масиро и Нанами создали теперешнего Сорату. Не целиком, но львиную его часть. Он это прекрасно осознавал.

Благодаря Масиро Сората обрёл цель и смог сделать к ней первый шаг.

Благодаря Нанами Сората научился трудиться не покладая рук и идти до конца.

— Все только делают вид, что могут. Несут всякую чушь, типа им только один человек интересен. Чувства вообще не так работают. Они не сближают. И не распускаются. Если говорить о том, можешь встречаться с кем-то или нет, то таких людей, к сожалению, больше, чем один. Да, тебе ещё расти и расти.

— ...

— Ты ещё один заурядный человек. Обычный японский школьник. Неидеальный, с ворохом недостатков, глупый, честный, не можешь пройти мимо бездомной кошки, подружился с Камигусой, заинтересовал Митаку, нашёл общий язык с Акасакой, да и с новенькими у тебя на удивление гладко пошло… И Масиро с Аоямой в себя влюбил. Вот такой ты простой человек.

В носу, в уголке глаз защипало.

— В этом мире нет идеальных людей. Скорее, наоборот.

— Наоборот?

— Люди, которые не совершают ошибок, ни о чём не беспокоятся и вообще идеальные, попросту скучные. Меня такие унылые люди не интересуют. Потому-то в Сакурасо точно не соскучишься.

— Сэнсэй...

Перед глазами внезапно поплыло.

— Ты, я, Масиро и Аояма, Камигуса, Митака и Акасака. Химэмия и Хасэ… У всех полно недостатков, так? Но в этом-то как раз и нет плохого.

— Да… наверное.

Сората обожал обитателей Сакурасо. Они выделялись из толпы, пускай их и называли проблемными детьми.

— Канда.

— Что? — спросил он через нос.

— Вот на такого тебя Масиро с Аоямой и запали.

Эмоции, которые едва удавалось удержать, всё-таки перелились через край в виде слёз, что намочили колени.

— Давай завязывай. А то кажется, что я над тобой издеваюсь.

— Из-за вас, сэнсэй...

— Что? Жалуешься?

— Нет...

Сората отчаянно вытер слёзы, но им на смену пришли новые.

— Вовсе нет. Вы добрые слова сказали. Можно и поплакать...

— Ну… Тогда скажу ещё кое-что.