Кошечка из Сакурасо 8 - [39]

Когда они пришли сюда днём, Масиро держала альбом для набросков. Ведь она встала перед изгородью и действительно рисовала.

Сората спустился по ступеням, встал у берега и огляделся по сторонам, но не заметил ничего похожего.

Как только он сбавил скорость, с тела полился пот. Недолго думая парень вытер его рукавом, но голова опять покрылась испариной.

Сората обыскал все основные места, где они ходили. Когда понимал, что в очередной точке альбома нет, бежал дальше. В итоге он обошёл всю улицу и повернул к Северной Уолл-Стрит.

Людей там было заметно меньше, чем днём, но Сората и не жаловался, ведь так проще проверять закоулки.

Миновав Северную Уолл-Стрит, он достиг главной улицы Сакаймати с рядами разных магазинчиков и там по очереди вламывался в лавки, куда они с Масиро заглядывали.

Сората спрашивал про альбом у продавцов. Поначалу при виде ошалелого парня все разводили руками, но, когда вспоминали про Масиро, тут же шли на контакт. Сората нисколько не удивлялся. Иначе и быть не могло.

Он двинулся по улице на юг, прошёл ещё немного и увидел последнее место, где они с Масиро побывали, лавку музыкальных шкатулок. Дальше они точно не заходили.

Дыхание участилось до предела, боль разрывала лёгкие. Сората понимал, что сердце бешено гоняло кислород по всему телу, но не чувствовал, что кислород поступает вовремя. Пересохшее горло не могло втягивать воздух ещё сильнее.

Сората растерял скорость, и хотя пытался бежать изо всех сил, ноги утратили энергию и заплелись. До такой степени, что Сората много раз едва не потерял равновесие и не упал.

Доковыляв до лавки с музыкальными шкатулками, он зашёлся громким кашлем. Как раз в тот миг парень шагнул туда, где был сильный перепад дороги, и эффектно брякнулся, словно ребёнок с неокрепшими ногами.

Он упал на ладони и колени, которые от встречи с землёй взорвались от боли. А когда проверил, увидел на штанине здоровенную дыру.

Дыхание всё не унималось, быстро вскочить на ноги не получилось бы.

Изогнувшись, Сората перевернулся на спину. Каменная кладка ещё не остыла после солнечного дня, и спина почувствовала приятное тепло.

— Во всём виновата Сиина! — вырвалось в следующий миг.

Что, почему, зачем — не имело значения.

Сората просто возложил ответственность на Масиро, убеждая себя в собственной правоте.

До сих пор именно так и было.

С тех пор, как они встретились...

Масиро им злоупотребляла.

«Какого цвета ты хочешь быть?»

Его поразил до глубины души тот мимолётный вид на остановке перед университетом, словно гигантский стеклянный шар с картиной внутри. И когда его внезапно об этом спросили, Сората невольно дрогнул.

«Можно «Сората», да? Красиво звучит. Мне нравится».

Невинная фраза заставила сердце биться чаще. Она попросту захватила его душу. То, как пульс пустился в пляс, навечно отпечаталось в памяти.

Но настоящий шок ждал впереди.

От бардака в комнате отвисла челюсть. А когда узнал, что девушка не способна даже переодеться сама, погрузился в пучины отчаяния.

А ещё его назначили дежурным по Масиро… Каждый день он готовил ей сменку, стирал одежду, после ванной сушил ей волосы феном, ходил вместе с ней в школу и обратно, чтобы не потерялась. В общем, погряз с головой в ненавистные дела… И так проходил день за днём.

С тех пор как он стал заботиться о Масиро, пролетело больше года. Потому Сората больше, чем кто-либо, стал ближе к Масиро. Ни с кем другим более тесных отношений у неё не было.

Баумкухен любила, а креветки выбирала, в дынной булке съедала только тесто, спала под столом, а мангу каждый день рисовала, пока не заснёт, ведь посвятила всю себя мечте, а когда она что-то хотела, шла до конца, и от её силы щемило сердце; но ещё она уплетала булку, не дойдя до кассы, когда ей что-то не нравилось, дулась, ненавидела проигрывать, вела себя жутко упрямо, недовольно мычала, требуя, чтобы ей угодили, многого требовала, когда чего-то не понимала, мило наклоняла голову набок, с приятной интонацией называла Сорату по имени, порой делала вид, что знает то, чего не знает, рисовала немыслимые картинки, не зазнавалась из-за своего таланта, не кичилась им, чем по-настоящему восхищала, но при всём своём таланте не могла ничего сама, временами забота о ней превращалась в катастрофу, а временами увлекала, от её беззащитного вида подскакивал пульс, а то, как она смущалась и краснела, сражало Сорату наповал, её пристальный, ясный взгляд пленил, как тихая морская гладь, тонкий голосок ласкал слух. Масиро и гоняла Сорату, и напрягала, и раздражала, и бесила...

А ещё Масиро сказала, что любит его...

Куда ещё жёстче.

Сложить всё это вместе, и получится Масиро.

Сложить всё это вместе, и получится их совместная в Сакурасо жизнь. Если ещё вспомнить про ссоры...

Сложить всё это вместе, и получится образ Масиро, который жил внутри Сораты.

Его мимолётность пугала, от утончённого голоса щемило сердце, поступки за гранью понимания заставляли беспокоиться и злиться, а её сила лишь напоминала о собственном бессилии.

Сората и не заметил, как у него внутри поселились такие разные Масиро.

Столь разные эмоции она ему подарила.

Чувства, которые он испытывал к Масиро, одной простой фразой «восхищение» описать было нельзя.