Кошечка из Сакурасо 8 - [28]

— Говоря по правде, по-моему, тебя на них двоих не хватит.

— Согласен.

— По-моему, так говорить не очень хорошо.

— Ты же сама это сказала, нет?!

Новенькие в этом году хоть и отличались, но оба были какие-то сумасбродные.

— Прошу меня простить за то, что принижаю себя на фоне Сиины-сэмпай и Аоямы-сэмпай.

— Ну.

Обе девушки признались, что любят его. Долгом Сораты было стараться изо всех сил не ударить в грязь лицом. Вот что хотела сказать Канна.

— Всё в порядке. У тебя тоже есть хорошие стороны, Сората-сэмпай.

— Приятно слышать.

— Ты по крайней мере меня спас.

— Если ты про рассказ, то не меня благодари, а Дзина-сана.

Канна крепко сжимала стыки на юкате.

— Узнали бы люди про то самое, я бы в школу больше ходить не смогла… Но ты продолжил нормально со мной общаться. Даже сейчас.

— Я просто в Сакурасо привык ко всяким мелким странностям.

— Странно как раз то, что ты называешь мой секрет мелким.

— Если меня не подводит память, ты объясняешь, в чём моя хорошая сторона?

— Извини. Отвлеклась.

Не успел он опомниться, как вернувшаяся в обычный режим Канна застигла его врасплох.

— Сложный я человек.

Не понимая смысла фразы, Сората невольно нахмурился.

И разговор застопорился.

Далее Сората бродил по магазину в поисках подарков, собираясь дождаться вместе с Канной, когда Мисаки вернётся из бани.

Прошло минут пять. И нарисовалась, словно выпрыгнула из-за угла, Мисаки в юкате.

Увидев сувениры, Мисаки ворвалась внутрь и как угорелая забегала мимо полок.

— Тётенька! Беру от сих до сих! — выдала она нечто чудовищное.

Если бы это сказала не Мисаки, списали бы на шутку. Но Мисаки всегда была серьёзна. Сората и не помнил, чтобы она когда-нибудь шутила...

— А ну-ка стой, сэмпай! — поспешно остановил он её.

— Я уже стояла, Кохай-кун!

— Пожалуйста, не скупай весь магазин!

— Всё нормуль, деньги есть!

Мисаки с гордостью вытащила из корзинки один в один как у Канны кошелёк. Миленький кошель с нарисованным Габлинчёбиром. Вот только сейчас чарующая вещичка казалась Сорате оружием массового поражения.

Толщина кошелька бросала вызов здравому смыслу, достигнув размеров кирпича. Такой и от пули запросто спасёт. Даже от двух или трёх.

— Сэмпай, ты богатым поэтом заделалась?!

— Я миллион лет ждала школьной поездки и экономила на завтраках!

— Такую пачку на завтраках не накопить!

На уговоры Мисаки ушло двадцать минут. Из-за этого только что побывавшие в бане Сората с Канной опять вспотели.

Когда Сората оставил девиц и вернулся в номер, там уже стояла почти непроглядная тьма. Лишь тусклая подсветка помогала найти путь.

На одной из двух кроватей, на дальней, уже спал Рюноске.

Сората вспомнил, как он говорил, что программисту надо обязательно спать по восемь часов в сутки. Точнее, писал в чате или в сообщении. Может, это вообще Горничная рассказывала. Хотя сейчас детали не имели большого значения.

Рюноске спал, потому не получится спросить про их отношения с Икэдзири Маей.

Да что между ними в средней школе могло случиться?

Сората соврал бы, сказав, что ему неинтересно. Очень даже интересно.

Почему Мая столь жёстко говорила?

Сората лёг на кровать, плотный матрас принял его спину с распростёртыми объятиями. Но ощущения отличались от привычной кровати, отчего было неспокойно.

Сората повернул голову и посмотрел на свернувшегося в калачик Рюноске. Прямо как ребёнок.

Сората молча взял в руку мобильник. Горничная могла что-нибудь объяснить, если спросить.

«Слушай, Горничная, насчёт Икэдзири Маи», — настрочил он, а потом остановился, стёр предложение и закрыл мессенджер.

Лучше будет спросить у Рюноске прямо, решил Сората, заодно напоминая себе, что сейчас у него есть другие заботы. Не тот случай, чтобы закрывать на них глаза.

Он обещал дать ответ до конца школьной поездки. Оставшееся время утекало сквозь пальцы. Но Сората уже понимал, что проблема была не во времени.

Ещё он понял свою ошибку, на которую указала Тихиро.

Дзин спрашивал, с кем он представляет себя в будущем.

Мисаки объясняла, что всё сводится к тому, любишь или не любишь.

И сегодня он понял, что его мысли обращены к Нанами.

Ответ… нашёлся, подумал Сората.

Но вызвал ответ боль и страдания, взяв сердце в тиски. Словно его со всех сторон сжало невидимой силой. Обязанность принять какое-то решение легла на плечи непосильным грузом.

Больше они не смогут оставаться в прежних отношениях. Им уже не вернуть былую непосредственность.

Сората до боли хорошо это понимал, и понимание душило. Он не знал, много или мало времени провёл с Масиро и Нанами под одной крышей в Сакурасо. Но совместные воспоминания точно стали сокровищем, равного которому не было. Ни один день не проходил впустую, каждый отпечатывался в памяти. Чем не повод для гордости?

Сората думал, что хорошо бы так провести весь остаток времени до выпуска из Суйко. Вместе улыбаться, спорить, ранить друг друга, а потом успокаивать и вновь улыбаться. Думал, вот бы весёлые и добрые деньки шли дальше.

Но Масиро с Нанами сделали семимильный шаг в неясное будущее, оставив позади спокойное настоящее. Их отношения навсегда изменятся, и получится достичь того, чего не получалось прежде...

Сората невольно вспомнил былые времена, и пускай о чём-то он жалел или вёл себя как неженка, в ту пору они могли беззаботно смеяться.