Кошачьи язычки - [62]
Мы уже дошли до «Эрмитажа», когда я наконец не выдержала и прервала этот заговор молчания.
— Вы что, — сказала я, — есть совсем не хотите?
По-моему, Клер, меня даже не услышала. Высокая и стройная в своем элегантном белом пальто, с коротко стриженными волосами, отливающими в свете фонаря, как мишура, она остановилась на тротуаре в паре метров от нас и оглянулась назад, словно хотела навсегда запечатлеть в памяти влажный блеск булыжника. Додо швырнула окурок на канализационный люк и тоже проигнорировала мой вопрос.
— Слушайте, давайте просто хорошенько отдохнем, — как можно дружелюбнее заговорила я. — Пошли. Выпьем по аперитиву — и настроение сразу поднимется. Говорят, здесь исключительно вкусно готовят утку.
Клер перестала оглядываться по сторонам и с ужасом уставилась на меня. Додо засмеялась, но как-то невесело. — Утка, Клер! — хмыкнула она. — Мне это что-то напоминает. Хенли-на-Темзе, если я ничего не путаю…
— О чем это ты?
— Так, ни о чем, — отрезала Додо. — Маленький секрет. У тебя ведь тоже есть секрет? Может, махнемся? Прямо тут?
Откуда в ней вдруг такая агрессия? Что ее задело? Я решила не реагировать на ее грубость.
— Столик заказан на восемь. Мы и так уже опаздываем. Пошли.
— Ты всегда была законченной трусихой, — подвела итог Додо, прошествовала мимо меня и распахнула дверь ресторана.
Я проглотила возмущение и дождалась Клер. Взяла ее под руку, не обращая внимания на ее попытку вырваться.
— Что это за история с Хенли? — спросила я. — Вы что, ездили туда с Додо?
— Нора, Нора, — ответила она, и в ее голосе зазвучали те же интонации, что у Лотара тогда, в планетарии, — невыносимо доброжелательные и убийственно-снисходительные. — Ну чего тебе в жизни не хватает? Оставь ты ее в покое.
— Слушай, — возмутилась я, понимая, что моему терпению приходит конец. — Она постоянно меня подкалывает, постоянно язвит. У ангела нервы не выдержат! Между прочим, я сильно подозреваю, что она нам морочит голову. Мне кажется, дела у нее идут далеко не так блестяще, как она хочет показать. Я все время за ней наблюдаю и точно тебе говорю: она на грани срыва. Может, опять на работе неприятности, как ты думаешь?
— Сама у нее спроси, — отмахнулась Клер.
Мы вошли в ресторан. Свечи, приглушенные голоса, волнующие запахи, тихое позвякивание приборов, звон бокалов — все здесь дышало наслаждением и умением радоваться жизни. И деньгами. Гардеробщик уже помогал Додо снять куртку.
— Только не сейчас, — прошептала я Клер. — Помоги мне, пожалуйста, еще чуть-чуть подержать ее в узде. Понимаешь, сегодняшний вечер для меня очень важен.
Нора права, Додо взвинчена до предела, не человек, а мина замедленного действия. Одно неосторожное слово — и взорвется, я ее знаю. Она залпом проглотила свой аперитив, но алкоголь не помог ей расслабиться, а это плохой знак. Лично я из-за «Ленца-9» ограничилась бы водой, тем более что может возникнуть необходимость притормозить Додо, как я делала уже не раз. В каждой нашей поездке именно я обеспечиваю всеобщее благополучие: перебиваю, успокаиваю, подговариваю и перевожу разговор на безопасную тему. Надоело. Когда-нибудь я не выдержу, и весь этот фасад обрушится. Ну и пусть. В конце концов, я уже поняла, что мне нечего надеяться на их поддержку, сочувствие и утешение. С чего я вообще вообразила, что они способны мне помочь?
Конечно, мне следовало предостеречь Додо еще тогда. Еще на выпускном у меня появились сомнения насчет Ахима; я поймала на себе его оценивающий взгляд. Тогда я списала это на присущую мне сверхчувствительность. Через три недели после бала мы с Додо собирались уехать отдыхать. В один из дней я решила после обеда съездить в Гамбург, купить купальный костюм и сандалии. Додо не могла составить мне компанию, она как проклятая вкалывала в кабаке, чтобы заработать на поездку. Мы столкнулись с ним около вокзала, он как раз шел из университета. Он пригласил меня в кафе. Мне не хотелось с ним идти, но он проявил настойчивость.
— Зайдем на полчасика, ты ведь не спешишь, — сказал он, и эта фраза мне не понравилась.
Несмотря на это, я пошла с ним в «Чибо». Ладно, говорила я себе, все равно через пару недель столкнемся с ним в Италии, почему бы не пообщаться, не найти общий язык — ради Додо, которая была от него без ума и считала его мужчиной своей жизни. И верила, что и он любит ее не меньше.
Но о Додо он почти не вспоминал. До меня не сразу дошло, что ему надо, а он уже успел выведать у меня буквально все о Норе — о ее родителях, отцовской конторе, их положении в обществе. Предлогом послужил наш выпускной бал, на котором он танцевал и со мной, и с ней. Он мастерски поддерживал непринужденную беседу, болтал о том о сем, но в конце концов обязательно сводил разговор к Тидьенам. Я заподозрила неладное, когда он спросил, насколько серьезно у Норы с тем нелепым парнем, долговязым и прыщавым. Ему-то что за дело? Ответ явился сам собой: да он просто зондирует новую почву. Очевидно, Нора оказалась самой жирной рыбиной из тех, что проплывали мимо него.
