Косьбище - [30]

Но у меня тут никаких «суахилийских» вариантов быть не должно. Никаких иллюзий не то что доминантности, а просто своеволия и независимости у «пауков» — допустить нельзя. Иначе, уверовавшись в кое-какой своей «вятшести», они начнут отстаивать свои иллюзорные права. И пробовать, прокачивать их расширение. Как у детей — пойдёт постоянная «проверка на прогиб». И тогда эти иллюзии придётся из них выбивать. Кровью. Вот у кузнеца вчера с утра была иллюзия своей неприкосновенности и неподсудности. Иллюзия была иллюминирована. В смысле — уничтожена. Вместе ещё с тремя случайно оказавшимися рядом. Включая рождённого, но не успевшего отделится, ребёнка.

Так что, как на воротах Маутхаузена: «каждому — своё»? Может у них право «первой ночи» установить? Или общую порку по воскресеньям? Для укрепления сопричастности с реальностью? Чтоб — «без иллюзий».

Домна убрала, наконец, руку от лица, не обращая внимания на взгляды пятерых присутствующих самцов хомосапиенсов, тяжело поднялась и села на постели. Внушает уважение. И не только уважение: судя по кашлю Николашки от дверей — мужичок слюной захлебнулся. Домна подняла с пола одеяло, задумчиво покачала его в руке, внимательно посмотрела на бледно-зеленого Хохряковича. И демонстративно качнула грудью. Э-эх! «Холодец заказывали?». Вот в чем беда фламандцев — они динамики не передают. А такую… мощь нужно не рисовать, а снимать. Ускоренной киносъёмкой с последующим по-кадровым, по-штучным, просмотром. Общее согласие всех со мной было выражено дружным сглатыванием.

И вдруг она хихикнула:

– Да я ж такое «щось» и заспать ненароком могу.

– Ну, Домна, на всё воля божья. А жить ему или нет — тебе решать. Откормишь — не задавишь. Но если эта глиста тебя обижать вздумает — ты мне скажи. Я тебя быстро… снова вдовой сделаю. Ты понял, парень? Топор нынче не по твою шею — она отвела. Поклонись Домне в пол да поцелуй молодую жену.

Ивашке, всё-таки, пришлось за волосы поднимать парня с колен — ноги не держат. Поклон получился нормально, а вот поцелуй… Он стоит, она сидит. Да ещё и как-то отклонилась. Вообщем, они снова завались на постель.

– Ну и лады. Совет вам да любовь. Пошли, мужики, нечего молодожёнам мешать.

А за дверями уже куча любопытствующих. «Ну и чего? Ну и как? Ух и резов Хохрякович! Сопляк ещё, а такую бабу окучил…». Что да, то да — Домна — сокровище редкое. Можно сказать — клад. В полный и немалый рост. Эх, ей бы здоровье подправить. Хотя, может и подправит. Регулярным и взаимно приятным общением с особью противоположного пола. Такие случаи науке известны. Вплоть до излечения неизлечимых форм рака.

Неизвестно только — почему говорят: «противоположного пола»? Противоположное полу называется потолком. Правильнее: особь противоположного потолка. Что и прорывается в народной мудрости: «неудобно на потолке спать — одеяло сваливается».

…

Как-то я быстро к этой Рябиновке прирос. Что ни шаг — то личное воспоминание. Вон там, на мешках с репой, голые Светанка с Чарджи валялись, вот сюда я зашёл, пошёл, и нашёл Храбрита. Вот здесь я его — ножиком, от груди на выдохе. А потом у крыльца у стенки сидел. Перед Яковом. Он меня спрашивал, а в руках — в одной — нож, в другой — меч. И я всё думал: «с какой руки он меня убивать будет?». А вон там Любава мне косынку свою отдала… Ага. Любава. Она же после сотрясения мозга должна неделю в постели лежать, а она по двору бегает. Ну, правильно — если мозгов нет, то и сотрясать нечего. Только кричать остаётся. А кричит она… А кричит, что наши едут. Какие ещё наши, откуда едут?

Народ повалил к воротам, я — следом. Когда дошли до края ограды — стало видно, как на край луговины из леса выезжает большой конный отряд. Скорее — караван. Дорога узкая — едут по одному, а не по трое, как кавалерия на марше. И очень много навьюченных лошадей. А из верховых — многие в белых повязках. Впереди, вполне по Чапаевскому Петьке, на белом коне сам Аким Янович Рябина. Гордо возвращается из похода. Виноват, не разглядел сразу — не на коне, а на кобыле. Что несколько смещает пафос. Но мне при любом пафосе сейчас будет… пафосно за всё.

Анекдот старый, но верный: в ракетную часть приезжает проверяющий. Перед инспекцией всё чистят-моют-красят. Даже траву. А на одной из ракет забыли ведро с краской. Приехал генерал, проинспектировал. Заметил. Спросил:

– Это у вас там, на ракете… что?

– Ммм… ннн… ввв… Фотонный отражатель, товарищ генерал!

– Сам вижу, что фотонный отражатель! Почему не покрашен?!

Дед, конечно, в фотонных отражателях… Как тот генерал. Ну, так и спросит аналогично. А у меня и по делу… У ворот мёртвый кузнец подвешен и вся трава вокруг… кровью крашеная. Полная баня упокойников. В поварне Домна первую брачную ночь празднует. А ещё Марьяшка с Ольбегом…

Грустные предвкушения неизбежной выволочки были прерваны жанровой картинкой в духе «а вот помню были мы раз на охоте».

Картинка почти по Крылову: «Волк на псарне». Где под «псарней» понимается узкая тропинка полная лошадей. А можно по сказкам: «Красная мордочка и серый волк». Цвет физиономий я отсюда не различал, но потом много было и красных. А волк был не серый, а мой знакомец с чёрным ремнем по спине. Он сидел себе тихо в кустах, которыми заросла канава через нашу луговину. Может, меня поджидал, поговорить хотел. А тут лошади. Учуяли и начали упираться. Ну, он и вылез. Прямо на тропу. Встряхнулся по-собачьи — брызги во все стороны. Тут всё это стадо, которое табун, взбесилось. Мокро, пыли нет — видно хорошо. Хоть и с полверсты, а и слышно хорошо. Кто-то с коней полетел, вьюки у них там попадали. А на многих лошадях не вьюки, а здоровые мешки через седло перекинуты. Один такой сорвался, по склону покатился, а из него пятки голые торчат. Та-ак, опять покойники. У нас тут, что, своих мало? Придётся и большую баню набивать, а тут люди с похода, им бы самим попариться…