Косарев - [19]
Притихнув, внимательно слушал Косарев все выступления.
Припоминаю, как в перерыве он вместе с несколькими басмановцами (Кормилицин, Егорушкин, Комиссаров, Баранов и кто-то еще) запальчиво вступал в споры…»
— Во что превратился комсомол? В монашеский орден?! Разве танцы преступление перед союзом? — наступала на Косарева раскрасневшаяся работница с «Гознака».
— Не в этом дело… Пусть рабочая молодежь танцует, коль ноги сами заходили под звуки «пленительного вальса». Беда в том, что мы ничего не можем противопоставить танцулькам. На Урале, говорят, вопрос о танцах вырос в целую дискуссию, в результате которой из союза вылетели, как миленькие, даже некоторые члены губкома. И я считаю, что это неправильно! — Саша рубанул ребром ладони воздух. — Тут одними тезисами о популяризации новой экономической политики не поможешь. Точка! — отпарировал Косарев.
— А что, Саша, в союзе можно говорить только о революции, капитализме и Интернационале? А о любви, весне, цветах?.. — не унималась девчонка с «Гознака».
— Вот именно, — поддержала ее подружка. — В клуб придешь, а там доклад о «финансовом капитале» или «о государственном капитализме»…
— Тебе, я вижу, доклады не повредят, — обрезал собеседницу Саша. — Но плохо и то, что, кроме таких докладов, в наших клубах не устраиваются литературные вечера, например, или о спорте… На этот участок мы направляем самых никудышных работников.
— Саша, а разве наши губкомовцы не замкнулись в свою циркулярную превосходительность? — вступил в разговор секретарь комсомольской ячейки из Коммерческого института.
— Это малость есть… Да и мы, райкомовцы, бумаги строчим, на всякий случай, стопками. Представительствуем всюду. Прекратить бумагомаранье надо, забросить все в тартарары, отказаться от представительств в десятках присутственных мест, уйти от бесчисленных заседаний. А то все заседаем да совещаемся: ходим как слепая лошадь по кругу на молотильном току… Видел я в деревне такую клячу. Она хоть хлеба молотит, а мы что? Воду в ступе…
— Слыхал? — снова вступал в разговор студент Коммерческого института. — В ячейке Свердловки родилась идея ликвидировать наш союз. Работа по труду, быту и образованию передана, дескать, в госорганы. Союзу осталась только воспитательная работа, а ее любая школа лучше нас осуществит. Следовательно, союзу делать нечего.
— Скверно! Очень скверно понимают, значит, товарищи смысл и содержание воспитания, если представляют его только как изучение теоретических наук. Это изучение, конечно, является важной частью коммунистического воспитания. Но ограничиться этим — значит превратить наш союз в культурку!
Общественная жизнь выдвигала новые проблемы.
Спекулируя на послевоенных трудностях, по-своему рассматривая нэп как уступку капитализму, зашевелились меньшевики. Они пытались настроить молодежь против Советской власти.
МК решил провести широкую конференцию, на которой откровенно рассказать юношам и девушкам о всех трудностях и их причинах, дать бой меньшевикам и меньшевистским подголоскам. Один из участников этой конференции рассказывал, как, войдя в фойе помещения, он увидел толпу, в центре которой Косарев ожесточенно спорил с одним из молодых меньшевиков. «Спорил страстно, с глубокой силой внутренней убежденности и веры в свою правоту… Саша громил под одобрительные возгласы окружающих своего противника. Тот уже не наступал, а как бы «линял» у всех на глазах и теперь лишь пытался кое-как прикрыть свое отступление, но упорно бормотал что-то о низких заработках молодежи.
— Да ты опять перепеваешь чужие слова! Мы сами хозяева своих предприятий и участвуем в установлении в них зарплаты, — наступал Косарев. — Это твои заграничные учителя врут об эксплуатации в России. Мы сами со всем пролетариатом строим свою промышленность. И когда тяжело взрослым рабочим, молодежь не будет требовать для себя особых привилегий.
Меныпевичок вскоре совсем замолчал и стал пробираться через толпу, осыпаемый насмешками.
Все еще пылающий, весь в азарте спора, с расстегнутым воротом косоворотки, Косарев искал глазами, с кем бы еще продолжить схватку».
ПИСЬМО ИЛЬИЧУ
Их было семь человек — членов бюро Бауманского райкома комсомола. Заведующий политпросветом райкома Вася Прохоров, как и Косарев, подростком вступил в партизанский отряд легендарного Камо. Был ранен. После госпиталя — снова фронт, бои, тревожные биваки… Под стать им были и другие райкомовцы.
Из Питера Саша привез привычку к жизни коммуной. Мать огорчилась, когда узнала, что сын отказался и столоваться, и ночевать дома.
— Да ты что фокусничаешь? Райком твой через двор от родного дома, от семьи, а ты — в коммунию!
— Не в коммунию, мама, — успокаивал Саша, — а в коммуну. Слово это — французское. Может, слышала про Парижскую коммуну?
Мать тотчас же насторожилась.
— Это что ж, ты теперь в Париж намылился? Так прямо, без обиняков и говори — не хитри. Я — мать. Тебе, пострелу, неведомо, что я глаза свои выплакала, пока ты в Питере скитался. А теперь — Париж…
Мать укоризненно смотрела на сына. А Саша, ласково гладя ее седую голову, говорил умиротворенно:
— В Париж мне, мама, пока ехать незачем. Революционная волна во Франции сникла… А коммуна — это община. Общиной комсомольской теперь жить будем: я. Сеня Федоров и Коля Кормилицин. И все у нас будет общее: жилье, книги, барахло, шамовка… К коммунизму идем. Это понять надо, мама.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.