Косарев - [18]

Опыт работы среди молодежи накапливался как-то незаметно и вроде бы сам собой. А в действительности много людей и событий влияли на процесс формирования молодого вожака.

С весны Косарева стали приглашать на заседания бюро райкома партии. Входили в него люди яркие, деятельные, с большим революционным прошлым. Чаще, чем с другими, Саша встречался по работе с заведующим орготделом А. И. Монаховым — в прошлом руководителем революционного большевистского подполья на Сормовском заводе, активным участником Великой Октябрьской социалистической революции. Он часами беседовал с Косаревым, обсуждая состояние комсомольских дел, мудрыми советами наставлял молодого руководителя. Его вниманием Саша нередко даже злоупотреблял. На посту заворга райкома партии Монахова сменил Николай Николаевич Мандельштам — член партии с 1903 года, лихой участник боевых операций против банд Махно и Григорьева.

Косареву скидок на молодость и неопытность не делали. Уже 3 июля райком партии заслушал доклад о работе комсомольской организации — первый и удачный Сашин отчет в партийном комитете.

30 сентября 1922 года Косарева избрали членом Бауманского райкома ВКП(б).

Саша не забывал разговор с Васькой Зудовым об Антипыче, своем первом фабричном наставнике. В один из дней разыскал его. Слесарь работал в артели кустарей-инвалидов и на косаревские вопросы отвечал односложно, нехотя. Из беседы Косарев, однако, понял, что Антипыч после революции был в Красной Армии, потом партизанил где-то на Украине. В жарком бою с петлюровцами потерял ногу. В Москву вернулся, а здесь — нэп, всем не до него — кругом безработица. Молодым и здоровым работы нет, куда тут перестарку да инвалиду… Крепко запала обида у героя гражданской.

В другой раз Косарев забрал у Антипыча нехитрые справки и чудом уцелевшие мандаты и, посоветовавшись с А. И. Монаховым, выправил Антипычу документы на право получения продовольственного пайка красного партизана.

— Это, Антипыч, тебе для начала…

Старый слесарь смотрел на Косарева растроганно.

— Я Лександре всегда говорил: «Хорошего парня, дескать, растишь». А она все отмахивалась: «Куда там, хороший? Пострел, да и только!» А ты — вон какой?! Не забыл про меня. Отзовется тебе, Сашка, все хорошее отплатится.

Тем временем перед московской комсомолией вставала тьма неотложных дел.

Ударным фронтом работ в Москве стала заготовка топлива. В годы войны в городе сожгли пять тысяч ветхих домов. Из-за недостатка угля, нефти, дров и сырья многие фабрики и заводы в городе стояли или работали с перебоями. Г. М. Кржижановский мотался по Москве в поисках всего, что можно было бы сжечь в топках ТЭЦ и дать электроэнергию столице.

Однажды на Казанский вокзал прибыли эшелоны с углем и дровами, но разгружать их было некому. Тогда городской комитет партии объявил комсомольский воскресник по разгрузке эшелонов.

«В воскресенье день был морозный, снежный. К Казанскому вокзалу с песнями шли колонны молодежи. Во главе колонны — секретари райкомов и заводских ячеек комсомола. Они несли красные знамена.

Настроение у всех было отличное. Работали, не чувствуя усталости. Среди молодежи, — рассказывала Татьяна Васильева, — я увидела Сашу Косарева — он работал лопатой так, что за ним едва поспевали ребята более крепкого сложения. И все-то с шутками, с остротами, прибаутками. Он удивительно умел вселять бодрость и как-то неожиданно появлялся там, где уставшие ребята сбавляли темп.

— А ну запевай! — раздался его звонкий голос.

И вот уже звенела задорная комсомольская «Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка, иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка». И руки работали проворнее. А вот уже в другом конце опять слышен его голос:

— А ну, братья-бауманцы, покажем Хамовникам, как надо работать».

Такие задачки Саша решал запросто. А жизнь подбрасывала другие — все сложнее и сложнее. Ответы на них искала вся пролетарская молодежь столицы. Для того и собралась она на губернскую конференцию, чтобы сплотить организацию для решения новых задач, перевоспитать или отбросить тех, кто поплыл по течению.

…Зеркальные залы и сад с искусственными гротами и скалами знаменитого «Яра» — места гульбищ и попоек нэпмановской Москвы на сей раз заполнили шумливые делегаты губернского съезда московского комсомола. Не очень-то гармонировали заношенные куртки и брюки с бахромой, красные косынки и буденовки делегатов с позолотой стен и блеском зеркал.

Песни сменяли одна другую. «Здесь, — вспоминал ветеран московского комсомола Лев Гурвич, — осенью 1921 года я впервые встретился с Сашей Косаревым. Типичный рабочий парень с московской окраины, небольшого роста, вихрастый, с лихо сдвинутой на затылок кепкой, любящий «отколоть» и «подшутить». Очень подвижный, задиристый и ершистый. Косарев выделялся своим острым реагированием на все происходящее, резкостью суждений. Сразу загорающийся, задорный и неуемный. Чуть скуластое лицо с глубоко сидящими глазами, порывистыми движениями, быстрая речь. В этот день Косарев, как и многие другие делегаты съезда, особенно сосредоточен. Вместо простых, ясных задач: помощь фронту, участие в борьбе с белогвардейщиной и бандитизмом — возникли новые, доселе неизвестные. Надо было определить пути и методы работы в условиях новой экономической политики.