Корсар пустыни - [48]

Это предложение встречено шумными возгласами одобрения. Абед встает и, шатаясь, нетвердой походкой идет к лагерю вакуссов. Сагорро остается на месте, но его огромные глаза не теряют из вида Абеда. Затем его взор опускается на пустую чашу Абеда, и лоб его покрывается морщинами; но вдруг мрачное лицо его проясняется, в душе созревает решение, и он вытягивает правую руку, которую до этого времени крепко прижимал к груди, пряча под одеждой. Он играет с чашей, из которой Абед пил шампанское, только играет с ней, ничего не всыпая туда. Затем берет бутылку с шампанским и наливает полную чашу. После этого он сидит спокойно на своем месте, только вздрагивая по временам, точно его знобит в это ночное время. Он подносит ко рту свою чашу и осушает ее одним духом; потом наполняет ее и снова осушает, пока щеки его не краснеют и глаза не загораются блеском.

Вангваны вернулись к палатке, и вместе с ними шли вакуссы и Белая Борода в сопровождении Абеда. Закованные в цепи пленники, похожие больше на тени, чем на живых людей, медленно вошли в светлый круг, на который костры бросали яркий отблеск; цепи их глухо звенели при каждом движении. Вангваны разразились громким насмешливым хохотом при виде этой жалкой кучки изможденных людей, явившихся, казалось, из преисподней, где они были осуждены на вечные муки.

— Снимите же им оковы! — закричал Сагорро. — Как же им иначе танцевать?

— Да, снимите оковы! — повторил Абед. — Только Белая Борода пускай стоит с завязанными руками: он должен изображать пленника вакуссов.

— Ну, вакуссы, танцуйте хорошенько и надвигайтесь на пленного, как можно ближе. Если хорошо исполните свое дело, то получите кувшин пальмового вина!

Вакуссов освободили от оков, дали им щиты и копья и вывели Белую Бороду на середину круга. Абед снова уселся рядом с Сагорро и стал жадно смотреть на военный танец.

Вакуссы разместились перед Белой Бородой, подняли вверх щиты и запели африканскую военную песню. Затем сделали прыжок вперед, точно желая напасть на врага, окружили Белую Бороду и подняли свои копья, точно собираясь убить его. Но все движения их были вялые, без огня, и Абед с неудовольствием покачал головой: это было совсем не то, чего ему хотелось.

— Эй, вы! — крикнул он. — Разве так танцуют? У вас выходит уж очень безжизненно. Вы умеете лучше танцевать. Постарайтесь-ка, и если я останусь доволен, то вы проспите ночь без цепей. Итак, начинайте! Я держу свое слово! Помните, ночь без цепей.

Данное обещание, по-видимому, подействовало. Вакуссы переговорили о чем-то друг с другом и затем снова начали танец. Пение их принимало все более дикий характер, движения становились все быстрее, и они набрасывались на Белую Бороду так бешено, что Абед пришел в настоящий восторг.

— Отлично! Чудесно! — кричал он. — Ну, Белая Борода, если негры из деревни Крокодила будут таким же образом мстить тебе за своих убитых братьев, то стоит посмотреть на это зрелище. Что, ты и тогда будешь стоять так же спокойно? Придет ли тогда второй Белая Борода, чтобы спасти тебя, как ты спас Тумбу? Поверь, Белая Борода, мы позаботимся на этот раз о том, чтобы веселый праздник не был никем прерван и не кончился плачем по убитым.

— Пленные славно сделали свое дело! — обратился он затем к вангванам. — Не надевайте же им цепей на эту ночь! Сгоните их в пустой сарай, и пускай двое людей стерегут их. Этого же, — указал он на Белую Бороду, — уведите к моей палатке: пускай проведет ночь перед моим домом, как собака, которая сторожит дом хозяина.

Вангваны отправились исполнять его приказание, точно он был начальником в лагере, и Сагорро не противоречил ему, а только крикнул несколько раз вангванам:

— Слушайте, братья, до конца праздника пропойте еще что-нибудь в честь Абеда!

Один из вангванов выступил вперед и спел импровизацию в честь Абеда, закончив ее припевом: «Многая лета Абеду!»

— Многая лета Абеду! — подхватили воины Сагорро.

— Многая лета моему другу! — повторил он и, показывая Абеду, что его чаша пуста, схватил бутылку, чтобы наполнить ее вином; держа бутылку наготове, он дожидался, чтобы Абед последовал его приглашению и выпил из своей чаши.

— Многая лета Абеду! — доносился припев, выкрикиваемый хриплыми пьяными голосами, и Абед приставил чашу к губам. Сагорро отвернулся, но через секунду быстро взглянул на него. Абед пил. Прошла еще одна секунда, которая показалась Сагорро бесконечно долгой и мучительной. Неужели он не допьет и выплеснет вино? Сердце Сагорро трепетало в томительном ожидании. Нет, вино было так сладко, так вкусно!

Абед выпил всю чашу до дна и когда в его честь запели второй куплет песни, Сагорро снова наполнил чаши.

— Да живет много лет Абед! — снова раздался припев, и Сагорро на глазах у всех обнял своего друга.

Третий куплет начался и кончился.

— Да здравствует Абед на многие годы! — подхватил с другими Сагорро и опустошил чашу за здоровье храброго героя Абеда!

— Ну, теперь пора на отдых, вангваны! — сказал он затем. — Эта ночь останется в нашей памяти навеки. Абед должен сам вписать завтра на знамя свою победу.

Он удалился в свою палатку, и вангваны стали мало-помалу расходиться. Абед, шатаясь, нетвердыми шагами направился к своей палатке.