Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - [88]
На переломе репрессивной политики
Павленко и его подельники попали под арест за три месяца до смерти Сталина. В этот период репрессивная политика Советского государства была весьма интенсивной. На 1 января 1953 года в лагерях и колониях содержались около 2,5 млн человек, в тюрьмах — более 150 тыс., в спецпоселениях и ссылке — более 2,8 млн[655]. Эти 5,5 млн человек, находившихся в различных подразделениях Гулага, составляли около 3 % населения страны и более значительную долю среди взрослого населения[656]. Миллионы людей были осуждены к различным наказаниям, не связанным с лишением свободы: исправительно-трудовым работам, штрафам. Многие подвергались иным формам дискриминации — были лишены права на профессию или проживание в определенных местностях.
Характерной чертой советской карательной системы было постоянное производство политических дел и поиски политической подкладки в обычных уголовных преступлениях. Страну постоянно лихорадили кампании бдительности и выявления врагов. Продолжалась война в Корее и гонка вооружений. Значительными оставались материальные жертвы советского народа. На обстановку в последние месяцы жизни Сталина сильное влияние оказывало «дело врачей-убийц». На его волне росли антисемитские настроения и истерия борьбы с «врагами». Широко распространялись слухи о возможных погромах и депортациях еврейского населения[657]. Рос градус политической нетерпимости, подозрительности и поиска внутренних врагов.
Арестованных в такое время членов организации Павленко и их пособников не ожидало ничего хорошего. Однако уже на начальной стадии следствия им, можно сказать, повезло. Значительный масштаб дела породил организационные заминки. Рассредоточенное между органами госбезопасности Молдавии и Украины и Главной военной прокуратурой в Москве, следствие затягивалось.
Первоначально проверка, как уже говорилось, была инициирована военными прокурорами в связи с рассмотрением двух жалоб на организацию Павленко. Когда вскрылись истинные масштабы преступлений, прокуратура запросила помощь у МГБ и работала в тесной связи с чекистами. Сразу же после разгрома организации, ареста ее руководителей и обысков прокуроры попытались полностью передать дело в МГБ. В письме генпрокурора СССР в адрес Сталина, Берия и Маленкова от 24 ноября 1952 года, в котором сообщалось о Павленко и УВС, выдвигалась такая инициатива: «В целях полного выяснения действительных целей преступной организации, учитывая выявленное в результате обысков оружие, полагал бы целесообразным поручить следствие по этому делу МГБ СССР, которое могло бы проводить его при содействии прокуратуры в части раскрытия хищений государственной собственности»[658].
Однако это предложение не прошло. Можно предположить, что МГБ не горело желанием брать на себя новую обременительную работу. В отличие от многих сфабрикованных дел, в которых из арестованных просто выбивали нужные показания, дело УВС было реальным, а поэтому требовало дополнительных усилий, экспертизы, допросов сотен людей. Центральный аппарат МГБ, в котором было бы логично сосредоточить расследование деятельности столь разветвленной организации, был занят выполнением сталинского заказа на «дело врачей» и ему подобных. Так или иначе, материалы по УВС остались в Главной военной прокуратуре.
6 декабря 1952 года Цвигун сообщил руководству Молдавии, что по просьбе МГБ Украины, «где проходила основная преступная деятельность организации», следственное дело передавалось украинским чекистам[659]. Однако вскоре оно перешло на новый, более высокий уровень. С 20 января по 10 февраля 1953 года в Главной военной прокуратуре в Москве были сосредоточены материалы для продолжения следствия, а сами арестованные переведены в московскую Бутырскую тюрьму. На 20 марта 1953 года было арестовано 72 участника организации Павленко[660].
В Москве арестованные поступили в ведение следственной части по особо важным делам Главной военной прокуратуры. Это было сравнительно небольшое подразделение, занимавшееся, как следовало из его названия, наиболее значительными случаями, к числу которых принадлежало и дело УВС. Всего в 1952 году в производстве следственной части по особо важным делам находилось 62 дела, а в первом полугодии 1953 года — 100 дел. Расследование этих дел занимало значительные сроки, скорее всего в силу их сложности. В 1952 году из законченных следствием дел более половины рассматривались свыше двух месяцев, а в первой половине 1953 года — почти 80 %[661]. Большинство подследственных в этой структуре проходили по индивидуальным делам.
Члены УВС составляли в этом смысле особый случай. Их было много, в связи с чем на помощь пришлось дополнительно привлечь 20 прокурорско-следственных работников из других управлений Главной военной прокуратуры и региональных военных прокуратур. 72 арестованных были распределены по три человека на следователя, за исключением руководителей организации (Павленко и некоторых других). Судя по всему, им выделили персональных следователей[662]. Таким образом, в Главной военной прокуратуре делом УВС занимались около 30 следователей. Кроме того, при следственной части по особо важным делам был создан штаб из пяти человек для координации работы следователей и розыска подозреваемых, которые скрывались от ареста.
На основании архивных документов в книге исследуется процесс перехода от «коллективного руководства» Политбюро к единоличной диктатуре Сталина, который завершился в довоенные годы. Особое внимание в работе уделяется таким проблемам, как роль Сталина в формировании системы, получившей его имя, механизмы принятия и реализации решений, противодействие сталинской «революции сверху» в партии и обществе.***Cталинская система была построена преимущественно на терроре. Это сегодня достаточно легко доказать цифрами, фактами.
На основании архивных документов в книге изучается система высшей власти в СССР в послевоенные годы, в период так называемого «позднего сталинизма». Укрепляя личную диктатуру, Сталин создавал узкие руководящие группы в Политбюро, приближая или подвергая опале своих ближайших соратников. В книге исследуются такие события, как опала Маленкова и Молотова, «ленинградское дело», чистки в МГБ, «мингрельское дело» и реорганизация высшей власти накануне смерти Сталина. В работе показано, как в недрах диктатуры постепенно складывались предпосылки ее отрицания.
В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия.
Споры о том, насколько велика единоличная роль Сталина в массовых репрессиях против собственного населения, развязанных в 30-е годы прошлого века и получивших название «Большой террор», не стихают уже многие десятилетия. Книга Олега Хлевнюка будет интересна тем, кто пытается найти ответ на этот и другие вопросы: был ли у страны, перепрыгнувшей от монархии к социализму, иной путь? Случайно ли абсолютная власть досталась одному человеку и можно ли было ее ограничить? Какова роль Сталина в поражениях и победах в Великой Отечественной войне? В отличие от авторов, которые пытаются обелить Сталина или ищут легкий путь к сердцу читателя, выбирая пикантные детали, Хлевнюк создает масштабный, подробный и достоверный портрет страны и ее лидера.
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷На основе архивных документов в книге рассматривается деятельность высшего органа партийно-государственной власти в СССР. Автор исследует порядок принятия важнейших политических решений в 1930–1940 гг., взаимоотношения И.В. Сталина с его ближайшими соратниками по Политбюро — В.М. Молотовым, Л.М. Кагановичем, Г.К. Орджоникидзе, С.М. Кировым, Н.И. Ежовым. При помощи архивных документов анализируются такие важнейшие сюжеты советской политической истории, как причины убийства Кирова, конфликт между Сталиным и Орджоникидзе, столкновения между отдельными членами Политбюро, соотношение власти Сталина и его соратников на разных этапах довоенного периода.÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В.Ф. Райан — крупнейший британский филолог-славист, член Британской Академии, Президент Британского общества фольклористов, прекрасный знаток русского языка и средневековых рукописей. Его книга представляет собой фундаментальное исследование глубинных корней русской культуры, является не имеющим аналога обширным компендиумом русских народных верований и суеверий, магии, колдовства и гаданий. Знакомит она читателей и с широким кругом европейских аналогий — балканских, греческих, скандинавских, англосаксонских и т.д.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.