Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - [103]

Как часть общих усилий понять не только намерения, но и реальности сталинской системы может рассматриваться и данная книга. Применительно к ее сюжету обозначенные общие вопросы могут быть конкретизированы следующим образом. Насколько типичными были Павленко, его организация, методы и способы взаимодействия с большим сталинским миром, которые они демонстрировали? Было ли павленковское УВС отпечатком советской действительности или представляло собой исключительный, почти инопланетный случай, каким старался представить его советский карательный аппарат? Трудно отрицать (хотя при желании, как мы нередко видим, отрицать можно самое очевидное), что приведенные в книге факты вполне доказывают типичность рассматриваемого в ней случая.

Нелегальные схемы Павленко работали в разных условиях и в разных формах в течение более чем 10 лет во время и после войны. Разоблачение организации можно счесть как неслучайным, так и случайным. Очевидно, что было много признаков ослабления дисциплины членов УВС, что проявлялось в частых скандалах, пьяных драках и т. п. Потенциально они грозили более пристальным вниманием к организации, вплоть до ее тщательной проверки. Однако верно и то, что даже самые крупные скандалы, сопровождавшиеся изъятием оружия и арестами на местах, в течение нескольких лет удавалось гасить. Непоправимое случилось после того, как в дело оказались вовлечены московские структуры. Причем произошло это по сравнительно мелкому поводу. Трудно утверждать, что такое вмешательство центра было неизбежным. Скорее наоборот.

Создание и деятельность предприятия Павленко стали возможными благодаря многочисленным прорехам в сталинской системе централизации и террора, что составляло важную предпосылку развития теневой экономики. Нацеленность карательных органов на фабрикацию громких политических дел и выявление широких «шпионско-вредительских» сетей, кампанейский характер террора были причинами не очень высокой эффективности в борьбе с реальными нарушениями законов и правил сталинского государства. Безнаказанности экономических нарушений способствовала коррупция и номенклатурная защищенность советских чиновников. В общем, действительно виновному (по меркам сталинских законов) в этой системе контроля и репрессий было так же легко избежать наказания, как невиновному — попасть под каток государства.

Длительное существование по подложным документам можно объяснить тем, что организация Павленко вполне органично вписывалась в реальную советскую социальную и экономическую среду. Методы и приемы работы УВС были вполне типичны и распространены. Самозванство и жизнь по подложным документам не были редкостью. В сталинском СССР, охваченном мощными социальными потрясениями и террором, миллионы людей скрывали свое прошлое, придумывали новые безопасные биографии, покупали паспорта и другие документы. Как показано во введении, историкам известны многочисленные примеры дерзкого мошенничества, успешного вымогательства средств у государственных организаций и т. д. Немало частных предпринимателей работало под фиктивным прикрытием кооперативных организаций, т. е. по подложным документам. Как и многие другие, Павленко успешно применял аналогичные способы маскировки, использовал слабые звенья системы.

Важной опорой организации Павленко были ее внутренние социальные связи, система группового доверия, формировавшиеся за рамками и в противовес исключительной лояльности государству, насаждаемой идеологией и репрессиями. Принципов этой своеобразной корпоративной солидарности придерживались не только руководители организации, но и рядовые участники, не знавшие о тайне УВС. Стимулами сплочения могло быть совместное противодействие государству тех, кто по разным причинам оказался в числе жертв существующего порядка. Кого-то привлекала относительная экономическая и социальная защищенность от изнуряющих требований ненасытного советского социализма. Были ли такие групповые связи, объективно противостоящие системе, редкостью? Если не считать преобладающим голосом эпохи немногочисленные дневниковые записи и воспоминания «советских субъектов», то на этот вопрос придется ответить отрицательно.

При погружении в более глубокие слои исторических источников постоянно встречаются свидетельства осознанно или стихийно формируемых автономных систем доверия, социальных связей и групповой солидарности. Это происходило на уровне семей, в которых далеко не все вдохновлялись мифом о Павлике Морозове. Это было следствием неистребимой, несмотря на репрессии, широкой религиозности. Под натиском жестокости государства складывались многочисленные практики массовой взаимной поддержки по принципу «мы (народ) и они (государственная машина)». Сама чрезвычайно забюрократизированная и потенциально опасная для ее представителей советская политико-административная система с удвоенной силой воспроизводила патрон-клиентские связи, круговую поруку и особые формы номенклатурного доверия.

На таком социально-политическом фоне для развертывания своего дела Павленко оставалось решить несколько преимущественно технических задач. Первая — найти заказчика, который предоставит деньги и технику. Вторая — нанять служащих и рабочих, организовать их труд. Третья — обеспечивать строительство необходимыми материальными ресурсами. Наконец — соблюдать правила конспирации. Каждая из этих задач была сложной, но вполне выполнимой.