Коронованный лев - [144]

— А! Но вы знаете, где он!..

— Имеет значение не то, где он, а кто вот они, — я кивнул в сторону мертвецов.

— Почему?

Бэм прочистил горло.

— Вфзгляните-ка… — он указал пальцем на ближайших мертвецов. — На них метки!..

— Да… — герцог глянул на меня с большим подозрением.

Я покачал головой.

— Это не то, что вы думаете. Это не ваши сторонники. Взгляните внимательней. Бэм, могу я вас попросить? Сорвите какую-нибудь повязку и поднесите поближе.

Заинтригованный герцог согласно кивнул, и Бэм, пыхтя, сорвал с одного из хранителей повязку.

— На ней што-то естть, — заметил он сразу, как только повязка оказалась у него в руках.

— Посмотрите и на другие, — посоветовал я не оборачиваясь, — они все такие.

Бэм походил среди покойников, что-то бормоча себе под нос.

— Совфершенно вферно, — подтвердил он.

— И что это означает? — снова спросил герцог.

— То, что вам следует опасаться этих людей не меньше, чем их опасается Колиньи.

Герцог издал тихий удивленный звук, швейцарцы за его спиной довольно громко зашушукались.

— Почему?

— Потому, что они не ваши сторонники. И не его. Но им было бы очень выгодно, если бы вы сами друг друга истребили. А они затем расправятся с тем, что останется от победителя.

Герцог открыл рот, и снова закрыл его. Еще раз спрашивать «Почему?» показалось ему не самой свежей идеей.

— Так кто они?

— Этого пока не знает даже Таванн, — услышав знакомое имя, герцог чуть успокоился. Не только потому, что оно было ему знакомо, раз Таванн чего-то не знал, это автоматически означало, что это не заговор короны против Гиза лично. — Но если эти люди однажды нападут на вас, а они наверняка сделают это еще до исхода ночи, вам теперь легко будет их узнать. Во-первых, на них эти метки, которые будут позволять им безопасно приблизиться к вашим людям, а когда станет видна разница, будет уже поздно. Во-вторых, обязан предупредить вас, что они опоены каким-то зельем и действуют быстрее многих обычных людей, и лучше не позволять им задеть себя, по крайней мере, холодным оружием — оно у них чем-то смазано и любая царапина может выбить из колеи — в нее будто набивают перец. Впрочем, насколько можно судить, именно этот жгучий состав безвреден. Если почувствуете его, это еще не значит, что вы отравлены. И в-третьих, они пока еще отзываются на эти слова! — Я поднял палец, призывая к вниманию, и возвысил голос: — «Не правда ли, чудесен мир, сотворенный Господом?»

— И сохраниттся в мире!.. — нестройно откликнулась откуда-то из середины колонны пара швейцарцев.

Герцог невольно вздрогнул, некоторые из швейцарцев удивленно отшатнулись от тех, кто откликнулся. Я быстро перевел взгляд с герцога на изумленно таращившегося на собственных солдат Бэма и обратно.

— Боюсь, вам придется убить этих людей, потому что сейчас они попробуют убить вас!..

— Лукавфый!.. — возопил один из откликнувшихся на пароль швейцарцев. — Убить его!.. Убить гхерцога!.. — И парочка хранителей-камикадзе тут же разрядила аркебузы в собственных ближайших товарищей и принялась крушить соседей сперва прикладами, а потом и клинками, посеяв ненадолго растерянность и панику. Послышались гневные выкрики, стоны, звон, выстрелы, я сам выхватил пистолет, хотя в обычной ситуации в толпе всполошенных швейцарцев и слишком близко от герцога не рекомендовалось бы, и выстрелил в голову одному из хранителей. Другого, выхватив у одного из растерявшихся солдат аркебузу, подстрелил Бэм. И все склонились над ним, так как он был еще жив. Растолкав других, подошел герцог.

— Почему?.. — все-таки спросил он умирающего.

— Храните мир божший… — выдавил тот упрямо. — Тты его губишь!.. — и захрипев, несчастный швейцарец испустил дух.

Герцог повернул голову, в темноте он казался бледным как покойник.

— Что он сказал?..

— Правду, — заметил я мрачно. Взгляд у герцога был оторопелый и, пожалуй, испуганный. — Так, как он ее понимает, — прибавил я. — Берегитесь не тех, кто может убить тело, а тех, кто может повредить вашей душе. Такое, — я указал на убитого, — они могут сделать с любым человеком, что им попадется. То есть, конечно, не они, а их предводитель. Наше счастье, что его последователи почти лишены разума. Но в том-то и весь ужас — они лишены души. — Швейцарцы тревожно зашептались, заохали, кто-то принялся ожесточенно креститься. — Их речи во многом правдивы, — продолжил я. — Но то, что с ними сделали — все отменяет. Они не ведают ни что творят, ни что говорят. Им уже ничто ни во вред и не во благо, они только орудия. Орудия того, кто хочет получить власть, устранив всех, кто ему мешает на дороге, так или иначе.

— Да кто же это?

Я посмотрел герцогу в глаза.

— Это-то самое плохое — мы пока не знаем.

— Тогда каким образом вы хоть что-то о них узнали?

— Случайное столкновение. Не на много дней раньше вас.

— Погодите-ка… — припомнил герцог. — Тогда, на охоте, вы сказали что-то очень похожее…

Так я и знал, что он прислушивался.

— Так что же, король…

— Не думаю, — возразил я. — Полагаю, он ими обманут. Но после этой ночи он не станет их поддерживать.

— Ах вот как… — герцог чуть наклонил голову, и мне показалось, я слышу, как в его голове щелкают мысли, как костяшки на счетах. — Значит, вот оно что…