Корона Лесной феи - [14]

— Да…, - вздохнул Виндибур и покосился на ящик. — Вот тебе и потеря бдительности. Теперь мне многое ясно. И про Пита, и про Дерга… Слушай, а почему на Тину медальон не действует, да и на Болто с Нури тоже не очень?

— Мурс говорит, на каждого медальон влияет по-разному. Все зависит от чистоты помыслов и устремлений его владельца. И к тому же, чем чаще талисман защищает хозяина, чем больше «атак» отражает, тем сильнее вредит.

Брю замолчал, задумчиво выпустил очередное колечко и медленно проговорил:

— Есть еще одна закавыка с этими медальонами, потеряй их мурена. Да только я и сам еще в этом не совсем разобрался. Разберусь — тогда скажу.

Старый Брю думал о Последнем заклинании Кронлерона…

* * *

«Хрыч!» — сказало полено, когда папаша Уткинс расколол его надвое. Пожилой невысоклик подозрительно огляделся по сторонам и, пожав плечами, принялся за следующее.

Вонзив топор в свежий спил сучковатого полена, почтенный огородник ясно услышал слово «старый». Он нервно мотнул головой и, поднатужившись, хватил обухом о пенек. «Хрыч!» — со скрежетом грохнуло у него в мозгу.

Уткинс завертелся по двору в поисках насмешника. Теперь то из-под крыльца, то из-за сарая, то из ближайших кустов ухало, шептало и завывало на разные лады: «У-у-ткинс! Старый пене-е-ек! Почто-о-о ска-а-а-чешь?»

Обескураженный хозяин вконец разъярился и метнул топор на звук. Топор с треском врубился в дверь сарая. «Всего-то десять очков! — гулким басом констатировал сарай. — Хрычи начинают и проигрывают!»

От такой наглости папаша Уткинс взвизгнул, схватил стоящие рядом вилы и запустил их в цель не хуже опытного копейщика. Вилы, вибрируя, вонзились в балку над дверью.

«Великолепно! Двадцать одно!» — в тон Уткинсу заверещало строение, а над двором раздались продолжительные аплодисменты. Уткинс дико оглянулся — вокруг никого не было.

«Что теперь метать будем? Икру? — ехидно поинтересовался сарай. — А может, тачка подойдет?» Багровый и теряющий соображение невысоклик растерянно поглядел на тачку.

«Ну-ну, к чему так кипятиться? — примирительно проговорило окружающее пространство. — Просто старый друг зашел в гости. А ты его вместо чая садовым инструментом потчуешь, знатный гарпунщик! Да еще птичку чуть не пристукнул, разлюби тебя минога!»

Только тут папаша Уткинс заметил сидящего на крыше сарая и опасливо косящегося в его сторону Брюгая.

— Ква-ква… Квакл?! — только и выдохнул огородник, рассеянно садясь прямо в тачку. — Ах ты, негодяй загробны-бны-бны… А-а-а!

Закончить фразу Уткинс не успел — под тяжестью седока тачка устремилась вниз к воротам.

* * *

Был полдень — вполне подходящее время, для того чтобы навестить соседей и позаимствовать у них что-нибудь полезное, например, двуручную пилу. Старина Модл, как раз и собиравшийся это сделать, а заодно и покалякать о чем-нибудь с Уткинсом за чаем, степенно подошел к его калитке и взялся за кольцо. «Что-то шумно сегодня у них, — подумал посетитель, — никак Лило, проказник, опять чего-нибудь сотворил. Может, в другой раз зайти?» Но в другой раз почтенный Модл осмелился заглянуть только через год.

«Ба-бах!» — калитка, распахнувшись со страшным грохотом, подбросила соседа словно мяч. Он потом долго не мог сообразить, как оказался в навозной куче с другой стороны забора. Но больше всего старого Модла потряс вид Уткинса, едущего в тачке со скоростью, превышающей бег молодого пони.

Уткинс громко кричал, а за ним, держась за ручку трехколесной повозки, летел призрак, завывая что-то и жутко хохоча. Вполне естественно, что Уткинс с Модлом не поздоровался: он был серьезно занят. Зато покойный паромщик Брю Квакл, прозрачный, как лунный свет, внезапно обернулся, вытаращился на Модла и показал ему язык. Почтенный невысоклик, сидящий в куче жидкого навоза, от удивления и ужаса едва не откусил свой собственный.

* * *

Когда тачка съехала с пригорка и промчалась мимо модловского двора, старый огородник обрел, наконец, дар речи. Невнятные фразы его сводились примерно к следующему: «Куда-а-а мы-ы-ы-у-у?»

«Куда-куда! — крикнул призрак ему в ухо. — К Зузиле, запинай ее баклан!»

Судя по всему, Уткинсу только этого и не хватало. Упоминание тетки Репейника вызвало нервное подпрыгивание и желание покинуть транспортное средство. Но тачка катилась стремительно, да и загробный Брю не предпринимал попыток ее остановить, скорее, даже, наоборот.

До тетки Зузилы, даже с такой скоростью, ехать было долго. И Брю, несмотря на протесты папаши Уткинса, постарался объяснить цель назревающего визита.

Призрак предполагал, что пергамент с завещанием некого Хранителя, найденного в свое время в гроте Кронлероном, может находиться у старухи. В очередной раз перебирая в памяти подробности передачи в школу коллекции учителя Дюка — прадеда Олли, паромщик вдруг ясно вспомнил, что именно их с Уткинсом одноклассница Зузила помогала овдовевшей прабабушке Олли выбрасывать всякий, как та считала, мусор на помойку. И как раз в тот день он встретил Зузилу, по обыкновению волокущую к себе домой кучу хлама.

Зузилу надо было знать. За всю жизнь Питова тетка не выкинула и сломанной зубочистки. Невероятная тяга к складированию всяческой ненужности преследовала ее с детства. Оба бревенчатых сарая, стоявшие во дворе ее дома, были битком набиты самыми невероятными в невысокликовском хозяйстве вещами.