Короли и королевы. Трагедии любви - [85]

– Нет же, мадам, нет, – тихо шептала девушка. Но для всех было заметно равнодушие принца.

С того дня отношение Филиппа к жене стало еще более холодным, если не сказать, безразличным, и он видел ее лишь издалека, ложе с ней делил редко. Казалось, рождение ребенка, которому позже было дано имя Карл V, разорвало последнюю связь между Филиппом и его женой. Теперь у него был сын, с наследником все было в порядке, и эта темноволосая испанка, которая никогда не внушала ему любви, была больше не нужна. Еще перед женитьбой он решил, что его жена должна иметь несколько детей, которыми будет заниматься, а он посвятит все свое время развлечениям и любовницам. Возможно, он еще станет солидным человеком, когда умрет отец, император, и передаст ему в наследство корону Габсбургов.

Принц жил в свое удовольствие, а Хуана мучилась от ревности, которая чередовалась с ужасными приступами ярости. Она часами сидела безмолвно у окна и совершенно не заботилась о своих детях, Элеоноре и Карле, которых тем не менее любила всей душой.

В начале своего замужества ей очень нравился Гент с его башнями и остроконечными крышами, с его узкими, окаймленными каналами, улочками, с его рядами богатых домов и всегда немного пасмурным небом. Но теперь она тосковала по облитым солнцем ландшафтам родной Кастилии с ее ярким освещением и прозрачной тенью, с ее теплом, которое так радовало людей и животных. Когда ее взор вновь обращался на фламандскую действительность, она говорила себе, что ей уже никогда не придется возвратиться на родину.

Но течение истории принесло ее туда.

Старшая сестра Хуаны Изабелла и ее брат Хуан умерли: Изабелла в 1498 году, Хуан в 1497, Изабелла во время родов сына, который умер в 1500 году. Поэтому родители Хуаны объявили ее единственной наследницей двойного престола Кастилии и Арагона. Она должна была отправиться в Испанию, чтобы торжественно принять корону. Филипп, который был рад неожиданно приобретенной короне, некоторое время обращался с женой крайне любезно. Путешествие откладывалось из-за рождения третьего ребенка. В начале 1502 года супруги все же отплыли из Брюгге в Испанию.

* * *

Изабелла Католичка, мать Хуаны, в свои пятьдесят два года казалась старухой. Но правительница, которая мечом завоевала себе королевство, объединила Испанию, изгнала последних мавров из Гранады и дала свои корабли Христофору Колумбу, несмотря на свои преждевременно поседевшие волосы и на зримые следы той ответственности, которые носят на себе лица государственных деятелей, выглядела все еще величественно и внушала чувство глубокого благоговения своим подданным.

Зять ей не нравился. Она считала его легкомысленным, ветреным и неспособным управлять. Вид дочери обеспокоил ее. Хуана была очень худа и бледна. В ее тревожных глазах застыл какой-то тайный страх. Изабелла попыталась кое-что выяснить у придворных дам, Касильды и донны Марии Пачеко.

– Принцесса несчастлива, ваше величество, – сказала последняя. – Ее супруг открыто пренебрегает принцессой, предпочитая ей своих многочисленных любовниц. Она очень страдает от этого.

– Она должна с этим справиться, – промолвила королева. – Я тоже сталкивалась с этими… трудностями. Но я их смогла перенести. Надо дать понять Хуане, что она должна заниматься только престолом, которым она завладела.

Обе придворные дамы вздохнули, но ничего больше не сказали. Как они могли растолковать королеве, для которой власть была смыслом жизни, что ее влюбленная дочь так не похожа на нее?

Если Изабелла терпеть не могла своего зятя, то он отвечал ей взаимностью. Испанский двор казался ему чопорным, строгим и малопривлекательным. Там можно было встретить слишком много священников и монахов. Охраняемая чудовищной инквизицией религия была безжизненна и нависала постоянной угрозой. Женщины едва осмеливались поднять глаза, мужчины почти не улыбались, а в окрестностях городов и деревень по ночам горело слишком много костров. Жизнерадостный Филипп, воспользовавшись первым предлогом, отправился назад, в свою любимую Фландрию.

Изабелла восприняла его отъезд с облегчением, Хуана с отчаянием.

* * *

Когда королева вошла в комнату к своей дочери, та не пошевельнулась и даже не повернула к ней головы. Она неподвижно сидела у окна, держа на коленях гитару, но не прикасаясь к ней, и наблюдала, как плоскогорье Кастилии медленно покрывалось снежным ковром. У подножия холма, на котором высились могучие башни Медина дель Кампо, находилась деревня, которую снег окрасил белым цветом. Изабелла подошла ближе и положила Хуане руку на плечо.

– Почему вы все время одна, дочь моя, чем вы так опечалены? Почему вы не показываетесь на глаза вашей семье и вашим друзьям? – спросила она нежно.

Хуана взглянула на нее, и в ее голосе вдруг прозвучала злоба.

– Здесь я пленница, мадам, а пленницы не наносят визитов.

– Пленница? Что за мысль! Вы сами, добровольно, отказываетесь покидать эту комнату.

– А я говорю вам, что я – пленница! – в неистовстве закричала Хуана. – С тех пор как меня удерживают здесь, я нахожусь вдалеке от того, которого я люблю, вдалеке от Филиппа. Я знаю, что вы намереваетесь разлучить нас, ибо ненавидите его. Но я люблю его, слышите, люблю!