Королевство кривых зеркал - [8]
— Ты лжёшь! Каждый день ты получаешь хороший ломоть хлеба.
— Какой же это ломоть, господин министр? Это совсем маленький кусочек, величиной со спичечную коробку. Я отдал его своей больной матери, — тихо, но горячо говорил Гурд. Он с трудом поднялся на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стенку. — У меня осталась только крошка хлеба… Вот она, на моей ладони. Видите? Я берёг её к вечеру.
— Ах, как изолгался народ! — покривил губы Нушрок. — Это, по-твоему, крошка? Ну-ка, поднеси её к зеркалу…
В чёрном развевающемся плаще Нушрок вдруг выскочил из кареты и подтолкнул мальчика к кривому зеркалу, одному из тех, которые повсюду стояли в этом странном городе.
— Подойди поближе к зеркалу! — завизжал Нушрок, брызгая слюной. — Что ты видишь в зеркале, мальчишка? Ну?
Оля увидела в зеркале толстого мальчика с огромной булкой в руке.
— В зеркале видна целая булка! — усмехнулся надсмотрщик.
— Целая булка! — вскрикнул министр. — И после этого ты говоришь, что тебе нечего есть?
Гурд внезапно выпрямился. Его усталые глаза блеснули.
— Ваши зеркала врут! — гневно проговорил он, и его щёки даже слабо порозовели.
Гурд нагнулся, подхватил с земли камень и с силой швырнул его в зеркало. С весёлым звоном осколки стекла посыпались на мостовую. Толпа ахнула.
— Я рад, что разбил это кривое зеркало! Хоть одним лживым зеркалом будет меньше на свете! Вы для того и расставили по всему городу эти проклятые зеркала, чтобы обманывать народ! Только всё равно вашим зеркалам никто не верит! — выкрикивал Гурд в лицо Нушроку.
— Взять его! — завизжал Нушрок. — В Башню смерти!
Два стражника подхватили мальчика и потащили по переулку.
— Прощай, Гурд! — крикнул кто-то. — Прощай, мальчик!
— Братья! — раздался другой голос. — Долго ли мы будем ещё терпеть всё это?!
Кто-то в толпе запел, и песню подхватили десятки голосов:
— Прекратить!.. — бесновался Нушрок, бегая от одного к другому.
Полы плаща, словно чёрные крылья, метались за его спиной.
Наклонив копья, стражники ринулись на зеркальщиков и оттеснили их в подвал.
Нушрок нырнул в карету и махнул перчаткой. Дверцы захлопнулись, лошади рванулись, и окружённая стражей карета со звоном укатила. На улице остались лишь девочки да одинокий стражник у входа в мастерскую.
— Скажите, зачем этого несчастного мальчика отвезли в башню?
Высокий стражник посмотрел на Олю сверху вниз, усмехнулся:
— Как зачем? Смешная ты девчонка. Как только королевский суд вынесет приговор, мальчишку сбросят с Башни смерти, и его тело разобьётся на тысячи осколков.
Оля вскрикнула:
— А кто может отменить этот приговор?
— Только сам король. Но он никогда не отменяет приговоров своего суда.
Яло потянула Олю за рукав:
— Оставь его, Оля. Нельзя быть такой неосторожной. Ещё немного, и мы попали бы с тобой в большую беду.
Оля взяла Яло за руку:
— Пойдём, Яло!
— Куда?
— Во дворец короля.
— Что-о?..
— Я не успокоюсь до тех пор, пока Гурд не будет свободен!
— Гурда больше ничего не спасёт. Ты слышала, что сказал стражник?
— Всё равно мы пойдём во дворец короля! Его надо спасти, Яло! Обязательно!
— Но тебя… тоже могут казнить.
— Всё равно! Идём!
Яло смотрела на Олю округлившимися от изумления глазами. Яло не подозревала в ней столько решимости и бесстрашия. Ведь она, Яло, частенько видела Олю и ворчливой, и капризной, и такой ленивой, что даже становилось скучно её отражать.
Почему же сейчас такой смелостью сверкают глаза Оли? Читатели, конечно, догадались почему. Потому что, несмотря на свои недостатки, Оля была справедливой девочкой. И теперь она была полна только одним чувством — тревогой за жизнь угнетённого мальчика.
— Пойдём! — повторила Оля.
— Что ж, — вздохнула Яло, — пойдём.
Девочки пошли по переулку.
— В этой стране так много блеска, — помолчав, сказала Оля. — Сначала мне здесь даже понравилось. Но, видно, бабушка права, когда говорит, что не всё то золото, что блестит!
Глава четвёртая,
в которой Оля и Яло попадают во дворцовую кухню
На небе уже искрились звёзды, когда Оля и Яло добрались до королевского дворца. В залах дворца горели свечи, и его хрустальные стены и окна переливались всеми цветами радуги. За дворцовой оградой звенели фонтаны, а на деревьях сладко пели невидимые птицы.
— Как красиво! — вздохнула Оля. — Но как тяжело живётся людям в этой стране!
— Вон, наверно, главный вход во дворец, — сказала Яло, показывая на решётчатые ворота. — Только нас с тобой во дворец всё равно не пустят… Да я больше и не могу идти. Я сильно натёрла себе ногу.
— Какую? — спросила Оля.
— Левую.
— А я правую… Как удивительно!
— Ничего удивительного нет, — проворчала Яло, — ведь я твоё отражение. И должна тебе сказать, что отражать тебя не очень-то приятно.
— Вот как? — рассердилась Оля. — В таком случае я тоже должна тебе кое-что сказать. Меня очень удивляет, что ты моё отражение, а нисколечко на меня не похожа!
— Не похожа? Чем же это? Разве тем, что я левша и родинка у меня на левой щеке, а не на правой?
