Королевство Адальир. Просветление - [166]

— Борригригго! — воскликнул Аллвэ, признав пришельца. — Ты чего здесь делаешь?

— Я, друг мой Аллвэ, — эльгвейт приблизился к собрату, и отобрал у него из лап палку, — пришёл с добром, а ты за оружие хватаешься.

— Жизнь такая пошла, — недовольно проворчал Аллвэ, — знал бы ты, чем я промышлял последнее время и где я обитался! Тут не то, что палку, тут с дубиной ходить начнёшь за собою её всюду таская, такая жизнь пошла!

— Уж не ты ли тот отважный герой, что проник в самое чрево Шадоурока? — Борригригго изумлённо отпрянул назад и недоверчиво прищурился. — Вся община за рекой только и твердит о том, какую великую службу сослужил наш соплеменник великой богине!

Аллвэ утомлённо закатил глаза и заскрежетал зубами:

— Никакая она не богиня, и не говори мне о ней! — злобно рявкнул он. — Ты б с ней пообщался, быстро бы изменил мнение…

— С кем? — опешил Борригригго. — С богиней? Да я счастлив был бы!

— Во-во, просто не знаешь, с кем хочешь связаться… — Аллвэ задумчиво почесал подбородок. — Ты знаешь, дружище, мне кажется, она наводит дурман, понимаешь?

— Ага! — Борригригго понимающе кивнул, но по его виду можно было сделать противоположный вывод. Старый эльгвейт с немым обожанием смотрел на карапузного сородича, словно пропуская мимо ушей все слова, ибо видел в нём ныне лишь того, кто лично общался с богиней.

— Ничего ты не понимаешь, это не честь и не польза, — продолжал ворчать Аллвэ, — я всегда работаю за плату, Брелов мне жратву таскает, ну и другие по мелочи. А эта твоя богиня, понимаешь ты, посмотрит своими голубыми глазками, и я как кисель становлюсь. Таю, словно весенний снег, плыву как лист по реке… Я уверен, что это волшебство, без магии тут не обошлось, видишь это? — Аллвэ постучал пальцем по кончику своего носа.

— Вижу! — радостно отозвался Борригригго, наконец включившись в беседу.

— Этот нос, скажу я тебе, всегда чует, и сейчас он чует, что тут дело не чисто, без магии не обошлось! Ну, скажи мне на милость, ты же знаешь меня столько лет, разве я похож на добрячка, который станет пахать за так?

— Нет, что ты!

— Разве не меня прозвали прохиндеем за вёрткость и ловкость в ведении дел?

— Да, тебя-тебя! — для пущего подтверждения Борригригго принялся старательно кивать.

— Ну, так как ей удалось заставить меня там лазить, надрываться, рисковать жизнью и при этом радоваться, что служу ей?! А?!

— Да, тебя-тебя! — повторил Борригригго.

— Что «меня-меня»?

— Скажи, она правда так прекрасна, как о ней рассказывают?!

Аллвэ едва не взвыл.

— Так ты меня и не слушал вовсе! — закричал он раздражённо.

— А кого же ещё я могу слушать, дружище, если не тебя?! Ты ведь видел богиню! Само это уже, уже… — старый эльгвейт не смог подобрать слов и замолк.

— Я тебе повторяю, не богиня она и я не герой, а дурак, который пашет за спасибо!

— Скромность делает тебе честь, истинный герой всегда сдержан как гласят легенды!

— Ещё раз назовёшь меня героем, — Аллвэ злобно оскалился, — и я тебе покажу каков я герой! — добавил он весьма угрожающе, что, впрочем совершенно не произвело впечатления на сородича.

Старый эльгвейт был уверен, что всё это от скромности и на самом деле Аллвэ способен творить лишь добро, как и подобает истинным героям. Он уже собирался было что-то возразить, даже раскрыл рот, готовясь увещевать собеседника в его достоинствах, но тут сверху донёсся шорох и скрип.

Эльгвейты невольно пригнулись и замолчали. Затаив дыхание они старались по звукам понять, кто так внезапно появился подле пня.

— Орали с тобой и пропустили какого-то гуляку, — недовольно шепнул Аллвэ.

— Да брось ты, мы б его ещё давно услышали. Тут в округе никого не было, он, наверное, прятался, — резонно возразил Борригригго.

От слова «прятался» у Аллвэ мгновенно шерсть встала дыбом, ведь зачем тебе прятаться, если ты не задумал дурного?

Прошло ещё немного времени, но звуков сверху больше не доносилось. Тогда эльгвейты, вооружившись палками и, на всякий случай, присмотрев дорожку для бегства, потихоньку выбрались наружу. Взору их предстала странная картина: над пнём буквально в нескольких сантиметрах от поверхности парила полупрозрачная фигура воина в лёгких доспехах серебристого цвета. На голове у летуна был изящный шлем, увенчанный длинным завитком похожим на локон, который имел направление назад и завивался в спираль у самого кончика. Воин не проявлял признаков агрессии и не излучал отрицательной энергетики, которую, надо сказать, эльгвейты хорошо чувствовали. Оттого-то и было так сложно Аллвэ выживать в глубинах Шадоурока, что он постоянно испытывал на себе давление энергетики гиртроновской цитадели. Это же существо не излучало практически ничего, однако добрым тоже не выглядело.

Эльгвейты заворожено смотрели на фигуру, пытаясь понять, кто же именно предстал перед ними, но на ум ничего не шло. Призраков в Шэугленн вроде бы не водилось, по крайней мере таких ярких и отчётливых, а кроме как на призрака парящий воин ни на кого более не походил.

Через несколько мгновений фигура в доспехах стала медленно подниматься вверх. Взлетев примерно метров на десять, воин внезапно быстро опустился обратно, на этот раз уверенно встав на поверхность пня обоими ногами. При этом он звонко цокнул шпорами, и обрёл материальность из эфемерного призрака став вполне осязаемым латником. Тут он бегло гляделся, спрыгнул с пня и неимоверно быстрыми шагами удалился в чащу леса, держа направление строго на северо-восток.