Королевский путь - [97]

— Я не уйду! — завопил он. — Я останусь здесь! Вы не сможете выставить меня!

— Да я именно так и сделаю.

— Я буду кричать на весь дворец, что вы выставляете меня из своей комнаты!

— Вы можете кричать все, что вам угодно. Только всем все давно известно.

— Мария… милая… я люблю тебя.

— Нет, — сказала она. — Ни вы, ни я друг друга не любим. А теперь уходите или я сделаю так, что вам придется уйти.

Пристыженный, он покинул ее комнату…

Он помрачнел еще больше, когда Мортон сказал:

— Королева не любит своего мужа. Двор знает об этом и сожалеет…

— Сожалеет?! — взволнованно спросил Дарнлей.

— Вы думаете, Ваше Величество, нам нравится смотреть на грязную интрижку между королевой и этим иностранцем?

— А это действительно интрига?

— Ваше Величество сомневается?

— Да… нет… я не уверен…

— Я не сомневаюсь, что в вашем присутствии они очень осторожны…

— Очень осторожны?! Что вы имеете в виду?

— Ваше Величество, они вместе и днем, и ночью. Как вы думаете, что они делают? Неужели все время обсуждают государственные секреты?

Глаза Дарнлея сузились.

— А ведь это правда. Какой позор… Чтобы так… обращаться с королем!

Он вздрогнул и взглянул на Мортона, но тот не улыбался. Лицо его выражало лишь сочувствие.

— Многие из нас, — произнес медленно Мортон, — не удивились бы, если бы вы убили этого парня. Никто бы не обвинил вас.

— Нет! — повторил Дарнлей. — Никто не обвинил бы меня.

— Я получил новости от брата королевы из Англии.

— От графа Меррейского?! Мы с ним не в друзьях.

— А могли бы стать друзьями… Он говорит, что это оскорбительно, что вас лишили ваших прав. Ведь дело не только в постели королевы, но и в короне. Граф Меррейский говорит, что, если вы вернете его в страну и возвратите лордам-изгнанникам конфискованные владения, то первое, что он сделает по возвращении в Шотландию, так это даст вам корону.

— Да что же я могу сделать, чтобы вернуть его? Как я могу отдать отнятые земли?

— Что значит, как вы можете? Совсем недавно, когда королева любила вас, все было в вашей власти. А сейчас… другой человек стал ее фаворитом. Давид Риччо сейчас для нее все… и советник… и секретарь… и любовник…

— Я убью его!

Мортон улыбнулся.

— Ваше Величество, — сказал он, — давайте выйдем из дворца. Мы должны быть уверены, что нас никто не подслушивает. Нам надо поговорить…

* * *

Босуэл с домашними перебрался из Криктона в Хеддингтонское аббатство. Последние недели он пребывал в веселье. Отношение Джин к нему не изменилось ни на йоту, а Бесси Краффорд дала ему те развлечения, в которых он постоянно нуждался, и потому жизнь текла удивительно мило.

Джин занималась в Хеддингтоне тем же, чем и в Криктоне; она ни минуты не сидела без дела, и даже отдыхая, держала в руках вышивание.

Босуэл частенько видел Бесси. Ее чудесные глаза, бывало, следили за ним в ожидании сигнала. Наверху ли на сеновале… или в полях аббатства… они были везде… он и эта маленькая тихая девушка, которую его руки делали по страстности равной ему самому.

Ему нравилась Бесси. Все бы ничего, если бы не одно происшествие.

Он зашел в комнату белошвеек, внезапно вспомнив о Бесси и почувствовав желание. Она сидела в одиночестве в комнате. Вообще-то она работала вместе с его женой, но именно в эту минуту Джин в комнате не оказалось.

Он бросил ей:

— Ступай на сеновал и жди меня там.

Она вся как-то смутилась. Ее глаза смотрели встревоженно. Она начала, было, говорить:

— Ваша светлость… я не могу…

— Ступай, детка. Я кому сказал, иди наверх.

Заикаясь, она проговорила:

— Ваша светлость… Ваша светлость…

Он схватил ее за плечи и толкнул в сторону двери. Она чуть не упала, рассмеявшись писклявым смехом, потом выпрямилась, сделала суетливый реверанс и выбежала из комнаты.

Он улыбнулся и несколькими мгновениями позже отправился следом за нею на сеновал.

…Они редко обменивались словами, ведь в таких отношениях слова не всегда нужны. Она сказала, что ей надо идти работать и она не может долго задерживаться. Он и слушать ее не хотел. Он насильно уложил ее на покрытый пылью пол сеновала…

Они задержались на сеновале дольше обычного; и, когда наконец он отпустил ее, Бесси вспомнила, что давно пора было бы вернуться.

Она возвратилась в комнату белошвеек, где уже было несколько слуг и жена Босуэла.

С пунцовыми щеками, в пыльном платье Бесси смущенно вошла в комнату.

— Где же это ты была? — сурово спросила ее Джин.

— Мадам… я…

— Посмотри, на кого ты похожа! Что с тобой стряслось?

Бесси, заикаясь, проговорила:

— Я… была… на сеновале…

— Ты ходила на сеновал, когда у тебя полно работы?! Взгляни на свои руки! До чего же они грязные! Пойди вымой их… Такими руками работать просто невозможно. А когда ты вернешься, я хотела бы узнать, почему ты оставила работу и ходила туда.

Бесси, рада-радешенька, что можно уйти, так заторопилась, что чуть было не сшибла графа, который как раз в этот момент входил в комнату. Граф едва взглянул не нее, но выдал себя: его одежда была такой же грязной, как и платье Бесси. Это была весьма необычная грязь: камзол графа был усыпан остатками соломы, той самой соломы, что запуталась в волосах Бесси.

Джин проницательно посмотрела на мужа. Она подавила смех. Зная Босуэла и Бесси, она могла сделать лишь единственный вывод.