Королевский куттер - [7]

Зазвучавшие громче голоса заставили Дринкуотера очнуться. Трое за столом распрямились. Гриффитс, полуприкрыв глаза, качал головой. Иностранец настойчиво умолял о чем-то. Дринкуотер едва не рассмеялся, слыша похожие на кваканье звуки французской речи. Но атмосфера в комнате быстро охладила его веселье. Сидящий человек сохранял неподвижность.

Дангарт успокоил француза на его собственном языке, потом обернулся к Гриффитсу. Лейтенант по-прежнему качал головой, но строгий взгляд лорда заставил его замереть. Дринкуотер заметил проблеск прежнего Дево — не темпераментного первого лейтенанта, а человека энергичного и сконцентрированного. Гриффитс заколебался.

— Ладно, милорд, — буркнул он. — Но только с учетом, что я был против, и если не будет волнения.

— Вот и хорошо, — кивнул Дангарт и посмотрел в окно. — При ветре, заходящем к норд-осту, волнения не будет. Можете поднимать якорь сегодня же… Мистер Дринкуотер! Рад видеть вас снова, присоединяйтесь к нам, выпьем по стаканчику перед уходом. Мэдок, проследите, чтобы Дринкуотер мог отослать свою почту вместе с вашей, я, как обычно, отправлю ее беспошлинно. Месье, — повернулся Дангарт к французам, поясняя, что приготовления закончены, и Дринкуотер заметил проблеск оживления в лице сидящего француза — глаза последнего одобрительно блеснули. И на этот раз Натаниэль не смог удержать дрожи.

Ни вино, ни возможность написать Элизабет не смогли развеять его по возвращении на «Кестрел». Запоминающаяся картина моря, погруженный в тень замок, отчаянные мольбы француза, таинственная аура его товарища, и, превыше всего, неуверенность Гриффитса, сливались воедино, объединяясь с предчувствием, что счастье может изменить им.

Власти фанатиков во Франции наверняка прознали про «Кестрел», и рано или поздно ему предстоит столкнуться с врагом. Дринкуотер не нуждался в напоминаниях Гриффитса о том, что присутствие английского офицера на французском берегу является незаконным. На расспросы Натаниэля о судье своего предшественника, лейтенант только пожимал плечами:

— Он был неосторожен и пренебрегал элементарными мерами безопасности. Его убили вскоре после высадки.

Это тяжелое предчувствие Дринкуотеру так и не удалось стряхнуть, пока «Кестрел»» шел через Олдерни-рейс и оставлял с наветренной стороны высокие утесы мыса де ла Ог. Нос корабля разрезал воду, шипящую вдоль бортов, пока под устойчивым норд-остом куттер направлялся к зюйду. Через некоторое время с бакборта открылась бухта Вовиль, и ближе к ночи возможно стало различить приземистые очертания мысы Фламанвиль. Судя по тому, что Гриффитс не сходил с палубы, он разделял беспокойство подчиненного. Однажды он остановился на миг возле Дринкуотера, будто хотел заговорить. Но потом передумал и отошел. Дринкуотер мало что понял из разговора в Уолмере. Ему было известно только, что их сегодняшняя работа чревата особым риском, но какого рода эта опасность, он не имел представления.

Ночь выдалась безлунная, темная, воздух был холодный и чистый. Звезды сияли льдистым северным светом. Куттер находился сейчас на траверзе бухты Сиото, южная оконечность которой представлял мыс Пуант-дю-Розель, а за ним на шесть миль до Картерета простирался низкий, покрытый дюнами пляж. Именно на этой широкой полосе песка располагалась их точка рандеву: к зюйду от мелей Сюртенвилля и к норду от Роше-дю-Ри.

— На параллели Бобиньи, — уточнил Гриффитс, указывая на деревушку, лежавшую в миле за грядой дюн. — И будем молиться, чтобы не было волн.

Дринкуотер разделял его беспокойство. На западе простиралась вечно беспокойная Атлантика, чья мощь едва ли умерялась островами Пролива и окрестными рифами. Прибой должен были быть на пляже у Бобиньи практически неизбежно, обрушивая мощные валы на слежавшийся песок. Дринкуотер отчаянно уповал на то, что неделя, когда ветер держался с норда, сделает свое дело, и, умерив волны, сделает возможной высадку.

Натаниэль склонился над потайным фонарем. Последние песчинки перетекли из получасовой колбы, и он перевернул склянки, держа в руках грифель с расчетами. Судя по ним, они достигли цели.

— По расчетам, сэр, мы у сюртенвилльской банки, — доложил он Гриффитсу.

— Отлично, мы подойдем ближе к берегу. Всех наверх, будьте любезны.

— Есть, сэр.

Натаниэль повернулся.

— Мистер Дринкуотер… Проверьте шлюпки. После вашего отхода я спущу вторую гичку. И еще, мистер Дринкуотер…

— Сэр?

— Возьмите два заряженных мушкетона… — Гриффитс оставил фразу неоконченной.

Дринкуотер прохаживался взад-вперед по утоптанному влажному песку. В свете звезд полоска песка просматривалась и на юг, и на север. Волнистые очертания в глубине материка обозначали дюны, за которыми начиналась Франция. Здесь, в зоне, затапливаемой приливом, он находился на ничейной земле. Сзади лежала поджидающая гичка, дно которой лизали легкие волны. К счастью, прибоя не было.

— Прилив поднимается, сэр, — раздался голос Тригембо. В нем слышалось волнение. Его тоже обуревают предчувствия?

Дринкуотер подумал вдруг, что есть нечто неестественное, даже нелепое в том, что он стоит вот тут, на полоске французского берега посреди ночи, сам не зная ради чего. Чтобы успокоить застучавшее сердце он стал вспоминать про Элизабет. Она теперь спит, и даже не подозревает, где сейчас ее муж — замерзший, беспомощный, и не на шутку испуганный. Натаниэль посмотрел на матросов. Те сгрудились в кружок у шлюпки.