Королевский куттер - [28]

Это был черный вымпел с раздвоенным хвостом.

— Мистер Шорт!

— Да, сэр!

— Как называется люггер?

Шорт поскреб в затылке.

— Э-э… «Ситийе Жан», кажется так, сэр.

— «Ситуайен Жанин»?

— Вот, точно, сэр, — закивал головой помощник боцмана.

— Где его капитан? Кто командовал люггером, когда мы взяли корабль? Тригембо в составе призовой команды?

Под таким градом вопросов Шорт растерялся:

— Ну, сэр, это вон тот мерзавец, — он указал на человека, стоящего возле погонного орудия. — Что до Тригембо, то его в команде нет, сэр…

— Проклятье. Приведи этого француза на ют.

Пока Дринкуотер отсоединяя черный флаг, Шорт доставил пленника. На последнем был простой синий сюртук, и хотя вряд ли он был командиром, но офицером уж точно.

— Ôu est vôtre capitaine? — поинтересовался Натаниэль на своем варварском французском. Пленник недоуменно пожал плечами.

— Vôtrecapitaine! — Дринкуотер почти орал.

В глазах француза проскользнуло понимание, а еще, как показалось, Дринкуотеру, какая-то хитринка.

— Moncapitaine? — с достоинством переспросил пленный. — M'sieur, jesuislecapitaine.

Дринкуотер сунул ему в нос флаг.

— 'Qu'est-cequec'est?

Их взгляды встретились достаточно надолго, чтобы Дринкуотер понял, что прав. Когда француз снова пожал плечами, англичанин повернулся к корме.

Он увидел, что ретирадные орудия развернуты в сторону палубы, и у каждого стоит матрос с тлеющим фитилем у запала. Дринкуотер не помнил, чтобы отдавал такую команду, но Шорт, похоже, обо всем позаботился. Присутствие с наветренного борта «Кестрела» внушало спокойствие, и Дринкуотер, бросив через плечо: «Продолжайте, мистер Шорт», — спустился по трапу вниз, оставив помощника боцмана недоуменно смотреть ему вслед. Француз, озабоченно хмурясь, направился на бак.

Дринкуотер принялся обыскивать каюту. В ней размещались две койки, и каждая была в использовании. Открыв дверцу шкафа, он обнаружил некоторые свидетельства своей правоты. Зачем капитану небольшого куттера расшитый золотом флотский мундир и еще несколько сюртуков с высокими, по последней моде, воротниками?

Все более убеждаясь в своих догадках, Дринкуотер перерыл ящики стола и вспорол матрас на койке. Сердце его колотилось, и он без особого удивления, он извлек примотанную бечевкой к спинке кушетки шкатулку, бережно завернутую в парусину. Без колебаний он взвел курок пистолета и отстрелил замок. Не успел он открыть крышку, как в каюту ввалился Шорт, готовый к драке.

Дринкуотер изумленно посмотрел на него, но присутствие помощника боцмана успокаивало.

— Спасибо, мистер Шорт, все в порядке. Я просто отстрелил замок на кубышке того малого. — Шорт ухмыльнулся. — Если там что-то обнаружится, вы получите свою долю.

— Так точно, сэр.

Шорт закрыл дверь и Дринкуотер перевел дух. По крайней мере, с таким маньяком на борту он может быть спокоен: попытка пленников отбить корабль вряд ли возможна. Ему вспомнилась похожая ситуация на «Алгонкине». Больше стоит опасаться того, чтобы не потерять мачты — когда идешь круто к ветру, любой шквал может быть опасен.

Он открыл шкатулку. Деньги. Английские. Соверены, гинеи, монеты меньшего достоинства. Еще несколько карт, скатанных в трубку и перевязанных ленточкой. Это были карты английского побережья, сделанные от руки на линованной бумаге и с тщательной прописанной легендой от французского военно-морского министерства. Маленький томик рукописной книги сигналов был скреплен с пачкой писем. Их Дринкуотер удостоил только беглого взгляда, потому как внимание его оказалось привлечено к тому, что выглядело совершенно невероятным.

Это было письмо из одного листа, написанное женским почерком на рисовой бумаге и скрепленное прядью волос. Тех самых каштановых волос.

Глава 7. Незначительный крейсер Декабрь 1794 — август 1795

На Рождество Вилларе-Жуайез выскользнул из Бреста, преследуемый фрегатами Уоррена. А «Кестрел» стоял борт о борт с «Ситуайенн Жанин» в устье Гаслара в Портсмуте, дожидаясь резолюции призового суда. До Нового года решения суда ждать смысла не было, и поскольку до вынесения оного офицеры порта не выражали желания довольствовать куттер, команду «Кестрела» перевели на брандвахту «Ройял Уильям». Дринкуотер взял отпуск и встретил Рождество вместе с Элизабет. Их навестил Мэдок Гриффитс. Старик чувствовал себя на берегу не в своей тарелке, но с Элизабет был просто сама любезность.

В конце первой недели января призовой суд решил, что оба транспорта будут проданы, корвет введен в состав флота, а люггер также выкуплен для нужд последнего. Гриффитс торжествовал.

— Побили мы их козыри, мистер Дринкуотер. Они подорвались на собственной петарде!

Он дочитал опубликованное в портсмутской газете решение, улыбнулся Дринкуотеру через заставленный остатками пудинга стол и ткнул пальцем в запачканную вином страницу.

— Прошу прощения, сэр, я не совсем понимаю как…

— Как я их обошел? А вот как: между капитанами фрегатов существовало соглашение слить призовые премии в один пул, чтобы каждый получил равную долю. Поскольку я всего лишь лейтенант, а «Кестрел» всего лишь куттер, нас ни о чем не спрашивали и ничего нам не предлагали. В результате, за вычетом доли коммодора, мы имеем все права на вырученные от продажи «Ситуаенн Жанин» деньги. Вам причитается кругленькая сумма, осмелюсь заявить.