Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [40]

»[332]. Речь идет о рождении нового типа королевского документа — Etat de la maison du roi/Положения о доме короля, утверждавшегося подписью короля с заверкой государственным секретарем, составлявшегося на конкретный год и имеющего силу закона. Положение… представляло собой иерархический список благородных и неблагородных должностей, штатную роспись, с указанием имен лиц, отправляющих конкретную должность, равно как причитающегося каждому служащему годового жалованья (в турских ливрах)[333]. Отдельно составлялись ежегодные счета на общие расходы дома короля или его отдельные подразделения — счета столовых расходов, превотства отеля [куриальной полиции], и др. (Comptes des Officiers ordinaries de l'Hôtel; Les Comptes de la Prévosté de l'Hôtel)[334]. Самостоятельно формировались и утверждались аналогичные штатные расписания дома королевы и дома иных членов королевской семьи, которым было позволено иметь собственные дома и вести собственные счета расходов. В РНБ сохранились, например, столовые счета дофина Франсуа, будущего Франциска II, отражающие затраты его двора во время пребывания в замке Амбуаз в 1552 г.[335] Благородная свита принца почти в пятьдесят человек с обслуживающим персоналом из восьмидесяти служителей съедала и выпивала более чем на 100 т. ливров в день.

Другим объяснением исчезновения единых ордонансов двора может быть факт стремительного численного роста Ренессансного двора XVI в., причем, этот процесс поначалу поощряли, а затем не смогли остановить ни последние Валуа, ни их преемники — Бурбоны. Характерно, что уже с конца XV в. королевское окружение чаще стал называть не Hôtel le roi — королевским отелем, а Maison du roi — королевским домом, что означало не простую игру слов, а особую привязанность почетного окружения лично к персоне короля, новую форму взаимоотношений, когда для всех французов только король символизировал тело страны, являясь единственным сеньором, сувереном и сюзереном одновременно. Упразднение последних суверенных дворов Франции в начале XVI в. означало неизбежный процесс поиска королевской службы, покровительства и милостей. Штат дома Карла VIII уже в четыре раза был больше штата его отца Людовика XI и насчитывал в 1495 г. 366 человек; персонал его жены Анны Бретонской был немногим меньше — 325 человек[336]. Дом Франциска I, в свою очередь, состоял из 540 человек в 1533 г., дом королевы Клотильды Бретонской, его первой супруги, — из 209 человек, королевы Элеоноры Австрийской, второй жены короля, — уже из 391 персоны в 1547 г.[337] Сюда нужно прибавить дворы наследника трона, дофина Франсуа — 292 человека в 1535 г., его четырех (доживших до совершеннолетия) братьев и сестер (более ста персон у девушек и более двухсот у юношей), Луизы Савойской, матери короля — 295, сестры Франциска I Маргариты Наваррской — 368 (правда, мы обладаем списком 1540-х гг., когда она уже отбыла в свое королевство), и в итоге получается, что около двух тысяч человек благородного и неблагородного персонала осуществляло почетное дежурство при дворе, обслуживая только членов королевской семьи[338]. Количество остальных должностей, связанных с двором как проводником публичного управления, посчитать невозможно. В любом случае речь идет о многотысячной армии придворных (с жалованием или просто свитских), и служащих. Р. Кнехт делает предположение, что двор Франциска I к концу его правления насчитывал около 10000 человек[339].

Тем не менее, придворные ордонансы не исчезли полностью, вопреки мнению вышеназванных историков, из правовой практики первой половины XVI столетия. Возможно, дело в том, что не все тексты королевских актов дошли до нашего времени, и часть из них не была отражена в указанном издании ордонансов. Так, известный правовед двора последних Валуа Жан Дю Тийе упоминает о нескольких из этих документов, касающихся главным образом служащих из неблагородного состава двора. Судя по его данным, очевидно, что короли — Франциск I и затем Генрих II (1547–1559) — еще какое-то время продолжали практику издания придворных ордонансов, но делали это по важному и конкретному поводу. Дело в том, что подавляющая часть актов касается главным образом подтверждения привилегий неблагородным служащим двора, и, что самое главное, распространения этих привилегий на младшие королевские дома, что ранее не фиксировал ни один документ. Так, в марте 1542 г. Франциск I подтвердил действие ордонанса Людовика XI 1464 г., дарующего служащим королевского дома  «освобождение от всех налогов, прямых и косвенных, равно как принудительных займов, а также военного постоя всех видов», — т. е. права, которые были им предоставлены (в разной последовательности и в разное время) еще в предыдущие царствования[340]. В связи с тем, что штат двора резко вырос за счет домов членов королевской семьи, постоянно пребывающих вместе с королем, в том числе за счет отдельных дамских и детских дворов, возникла надобность определить статус служащих в них лиц, законодательно легализовать их привилегии и подчеркнуть исключительное положение службы при дворе. Еще раз отметим, что речь идет в основном о неблагородном составе двора, поскольку благородный состав обладал налоговыми привилегиями в силу рождения или аноблирования по службе.