Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [38]

.

Современные исследователи отмечают, что правила, принятые при бургундском дворе, использовались при организации торжественных въездов королей в города (особенно бывшего бургундского государства), равно как при крещениях и похоронах членов королевской фамилии. Очевидно, что учитывался также бургундский опыт формирования процессий и шествий, оформления дорогостоящих декораций церемониального пространства, убранства помещений, четкого соответствия каждому мероприятию вида и цвета одежды участников[317]. Так, именно бургундская мода на черный цвет — цвет королевского достоинства, добродетели, смирения и воздержанности — стала доминирующей в XV и особенно в XVI в. при европейских дворах, в том числе при французском[318]. Бургундский дипломатический церемониал, связанный с приемом гостей — представителей иных дворов и государей, или же самих монархов, также был адаптирован и доведен до совершенства французами. При этом обязательно подчеркивалось сакральное пространство государя, в частности, во время публичных аудиенций: трон герцога (короля) обязательно должен располагаться на возвышении; во время церемоний между монархом и гостями обязательно соблюдалась определенная дистанция; пиры и подарки также были неотъемлемой частью этого церемониала[319]. Наконец, эстетическая привлекательность церемоний этого двора, пусть дорогостоящая, зато прославляющая государя и его дом, доставляющая удовольствие участникам и зрителям, вкупе с дисциплинирующим социальным началом, со временем даже стала частью «бургундского мифа». Как писал Оливье де Ла Марш, во время публичных аудиенций, проходивших при бургундском дворе по понедельникам и пятницам, герцог входил в залу для приемов всегда со свитой, «в сопровождении дворян своего отеля, а именно, — принцев, канцлера, шталмейстеров, и других чинов»[320].

Однако полностью влияние этого бургундского порядка на организацию повседневной жизни двора последних Валуа и тем более двора Бурбонов до сих пор не исследовано в историографии, поэтому однозначные утверждения ряда авторов, что «этикет двора в Версале в значительной мере был инспирирован бургундским церемониалом, учрежденным Карлом V в своем новом королевстве (Испании)», нуждается в разъяснениях и доказательствах[321]. Так, сестра последних Валуа, Маргарита, королева Наваррская, описывая в своих «Мемуарах» поездку по испанской Фландрии в 1577 г., подчеркивала существенную разницу в церемониальных нормах французского и испанского дворов. Например, ее удивило обращенное к ней при первой встрече приветствие испанского наместника дона Хуана Австрийского, видимо, нарочито напыщенное, на что она «ответила согласно французскому этикету», сдержанно и отстраненно, как требовал ранг дочери Франции[322]. На следующий день Маргарита, привыкшая к богослужениям с хоровым пением и органом, увидела, что месса, на которую ее пригласил дон Хуан, проходила «с музыкальным сопровождением скрипок и корнетов, по испанскому обычаю». Наконец, во время завтрака королева Наваррская отметила, что стол, за которым она сидела вместе с наместником, весьма отстоял от столов иных придворных и свитских людей, подчеркивая дистанцию и различия в положении собравшихся, — правило, которое будет перенято при французском дворе уже скоро, в 1585 г. Ее внимание также привлек невиданный ею прежде ритуал коленопреклонения гофмейстера в момент передачи салфетки Хуану Австрийскому[323]. В итоге, Маргарита была вынуждена признать, что «порядок, в чем испанцы весьма преуспели», имеет свои преимущества.

Разницу в организации как больших торжеств, так и повседневной церемониальной жизни обоих дворов замечали и испанцы, бывавшие во Франции: так, во время визита Карла V секретарь из его окружения Идиакес (Idiâques) поразился беспорядку (désordre), царящему при французском дворе[324]. Брантом, описывая пышную встречу, которую Екатерина Медичи устроила своей дочери Елизавете, королеве Испании, и сопровождавшему ее герцогу Альбе, в Байонне в июне 1565 г., не без удивления писал: «Помню, когда случалось мне оказаться в Байонне, какие бы великие торжества там ни устраивали — состязания с кольцами, турниры, маскарады, — какие бы траты ни совершались, старые испанские сеньоры утверждали, что они не могут сравниться с теми давними, запавшими им в память las fiestas de Bains [в Эно/Фландрии]»[325].

Таким образом, вновь собравшийся вместе, большой, при этом растущий, и вместе с тем недостаточно эффективно организованный французский двор XVI в. нуждался как в институциональном обновлении, так и в появлении нового куриального церемониала, связанного с упорядочением ежедневно повторяющихся ритуальных норм и правил. Эти задачи будут решаться практически всеми королями — последними Валуа, не без учета опыта церемониала бургундского. Последний, как было представлено выше, в силу своей рациональности, равно как репрезентативности, был действительно адаптирован во Франции на уровне организации больших церемониальных мероприятий, отдельных элементов государственного церемониала, однако, в отличие от Испании, никогда не учреждался официально и не служил эталоном ни на общегосударственном уровне, ни на куриальном. Одной из причин такого положения вещей было то, что структуры обоих дворов — бургундского и французского — отличались.