Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [151]
Однако был ли двор распущен в действительности? Спустя несколько дней король в очередном письме к тому же Виллеруа был более сдержан: «Я уже написал маркизу [де Канийаку] по поводу ее женщин, с тем, чтобы он ей оставил двух камеристок и одну из ее фрейлин, ибо я полагаю, что пусть лучше они разделят ее заключение, чем те, кто этого не заслуживает». И далее: «Прикажите маркизу де Канийаку, чтобы он не трогался с места до того, пока я не пришлю либо швейцарцев, либо иных солдат [для постоянной охраны]»[1295]. В середине ноября 1586 г. он отправил письмо уже самому Канийаку, приказывая ему «хорошо охранять» Маргариту и запрещая солдатам разговаривать с ней. В который раз он просил удалить всех ее служащих, возможно, сомневаясь, что Канийак выполняет поручение Виллеруа буквально, и оставить ей женщин из ее свиты только «для услужения», а также двоих или троих мужчин (officiers)[1296]. То есть король начал уступать и уже не ограничивал число женщин, как писал ранее, позволяя добавить к ним небольшой мужской персонал (возможно, повара, врача и камердинера). Наконец, в начале декабря король с удовлетворением уведомил Виллеруа, что «швейцарцы прибыли и уже охраняют нашу несчастную»[1297].
У Генриха III недаром возникли сомнения в отношении Канийака, поскольку в Сент-Аман-Мюроле тот пребывал у себя дома, будучи одним из самых богатых и влиятельных дворян Оверни. Очень возможно, что Канийак нарушил первоначальные планы Генриха III и специально привез королеву в свой замок, для гарантии ее безопасности и возможности потянуть время при общении с королем и его советниками. Большой клан Шабанн-Канийак из числа служащих Маргариты вовсе не желал терять свои места при дочери Франции, главным образом, его жена Жильберта де Шабанн, ставшая в одночасье гофмейстериной королевы. Канийак, тем не менее, выполнил приказ короля, и уже 13 ноября 1586 г. Маргарита оказалась в замке Юссон, входившем в число сеньорий ее приданого. Однако уже в конце января 1587 г. Канийак, не без влияния своей пленницы, сделал выбор в пользу Лиги: 30 января, приняв участие в совещании лигеров в Лионе, он написал письмо герцогу де Гизу с просьбой о помощи и покровительстве[1298]. В середине февраля 1587 г., видимо, получив ответ и деньги, он вывел гарнизон замка, швейцарцев и солдат, во внутренний двор Юссона, заставив их присягнуть на верность Маргарите и Лиге.
Екатерина Медичи не успела набрать штат служащих для пленной дочери, — та снова обрела свободу, вместе с возможностью вернуть к себе всех тех, кто остался в замках Карла и Ибуа или вынужден был искать себе иное пристанище. Уже в конце 1587 г. года Маргарита де Валуа написала письмо своему зятю Филиппу II Испанскому в выражениях полновластной хозяйки положения, вновь прося денег на вооруженную борьбу с гугенотами. Ее двор, восстановленный в течение быстрого времени, уже не был беглым — он обрел постоянное пристанище почти на двадцать лет, и со временем добился своей легитимности, признанной Генрихом III уже в 1588 г., и подтвержденной Генрихом IV в 1593 г., а позже триумфально вернулся в Париж в 1605 г., спустя 22 года после вынужденного отъезда.
В целом, феномен маргинального, затем мятежного и одновременно беглого двора во Франции, обретя характер еще и феномена политического, в условиях решающей фазы гражданской войны, бесспорно, явился разрушающим фактором для семьи Валуа, «разорвав» единое королевское тело и вызвав замешательство в королевской фамилии, которая, однако, сама и спровоцировала конфликт. Именно последнее обстоятельство и боязнь передачи короны враждебному и чужеродному лотарингскому клану заставило в итоге Генриха III и позже Генриха IV признать политическую важность фигуры Маргариты, а вместе с ней и ее двора, как необходимого союзника для обретения единства страны и сохранения легитимности королевской власти для потомков Капетингов. Именно двор Маргариты смог стать связующей цепью для исчезнувшего двора Валуа и вновь собранного двора Бурбонов, стать важным системным элементом, придавшим организационно-политическую и представительскую завершенность двору Франции.
3.3. Двор в изгнании в 1587–1605 гг.
Французские историки обычно называют юссонский двор Маргариты «двором в изгнании»[1299]. Анн-Валери Солинья посвятила ему одну из своих работ, где попыталась все восемнадцатилетнее пребывание королевы разбить на четыре периода, положив в их основу характерные особенности функционирования двора Маргариты[1300]. Так, период 1586–1590 гг. она назвала «Из тюрьмы к аристократическому отелю». Но, на наш взгляд, замок Юссон сложно было назвать тюрьмой, поскольку Маргарита де Валуа была ограничена в свободе перемещения не более двух месяцев и содержалась, подобно Марии Стюарт, во вполне сносных условиях, с почетной свитой, пусть не очень многочисленной. Под характеристику аристократического отеля он также подходит с трудом, учитывая обстоятельства, в которых пребывала королева Наваррская, а затем и Французская: ее мужское окружение, в основном дворяне-лигеры, или как минимум, вооруженные противники Генриха Наваррского, составляли военные капитаны, регулярно участвовавшие в боях с протестантами, и бывавшие в Юссоне наездами. В основном, Маргариту окружали немногочисленные женщины и солдаты гарнизона, поставленного Лигой. Скорее ее двор этого времени можно назвать «
