Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [10]
Кстати, изучая французский (Версальского периода) и современный ему венский дворы, Й. Дуиндам выявил много общих черт, характерных в целом для европейских дворов XVI–XVIII вв., показав, что французский двор не являл собой уникальное явление. Оба центра, и Версаль, и Хофбург/Шенбрунн, по его мнению, были организованы под воздействием церемониального и организационного наследия бургундского двора XIV–XV вв., и поэтому обладали схожими организационными и церемониальными чертами, подлежащими сравнительному анализу. Он доказал, что оба двора выполняли незаменимую функцию социальной интеграции многих общественных слоев в придворную жизнь, что делает для сегодняшних исследователей актуальными проблемы изучения формирования придворного штата разных уровней, степени вовлеченности столичного, провинциального дворянства, неблагородных слоев населения в процесс рекрутирования почетного окружения монарха, формирования обслуживающих служб, равно как исследование взаимодействия двора и органов публичного управления[54]. Роль двора в связи с этим может рассматриваться значительно шире традиционных представлений о замкнутом социально-политическом институциональном пространстве для избранных персон.
Вместе с тем, исследования Н. Элиаса подтолкнули французских и в целом европейских историков к изучению двора Франции. В элиасовском определении двора была заложена как институциональная, так и социальная составляющая куриального института — то, что не может быть рассматриваемо по отдельности, и с чем были солидарны Мишель Антуан и Ролан Мунье, крупные специалисты по истории институтов Старого порядка[55]. В своих энциклопедических трудах они также подчеркивали важность изучения королевского двора как института, наряду с иными учреждениями Старого порядка, равно как иерархических социальных систем XVI–XVIII вв.[56]. В 1975 г. появилась первая обзорная работа о средневековом дворе Франции, авторства Эмманюэля Бурассена, «Двор Франции в феодальный период (987–1483). От королей-пастырей к абсолютным монархам»[57]. Рассматривая организацию, структуру, повседневную и праздничную жизнь двора Капетингов и Валуа, Э. Буррасен подчеркнул две главные характеристики средневекового двора: высокую степень институционализации структурных единиц двора в сочетании с постоянными организационными и прочими изменениями в силу политических, культурных и персональных влияний. В 2001 г. английский историк Малколм Вэйл пришел к похожим выводам, показав взаимовлияние княжеских дворов Северо-Западной Европы и французского двора уже в добургундскую эпоху[58].
Большая часть работ французских историков, появившихся в 1970-е — 1980-е гг., касалась периода расцвета двора Франции в период правления Бурбонов. Единственной работой, посвященной двору XVI в., стала докторская диссертация Жаклин Буше, написанная 1977 г. не без влияния идей Н. Элиаса, — «Общество и менталитет вокруг Генриха III», которая затем переиздавалась в полном и сокращенном виде[59]. Ж. Буше главный акцент в своей работе сделала на изучении повседневных практик двора: социальных, культурных, религиозных, интеллектуальных, и практически не затронула политических вопросов. В ее изображении французский двор последнего Валуа представлен как отражение общественных процессов Франции эпохи позднего Ренессанса, функционируя как культурный микрокосм, цементирующий социальное и культурное единство дворянской элиты вокруг фигуры Генриха III.
В похожем ключе была выдержана монография Жана-Франсуа Сольнона «Двор Франции» (1987), ставшая первым специальным исследованием о дворе XVI–XVIII вв., главным образом, дворе Бурбонов. Целью Ж.-Ф. Сольнона было рассмотреть двор в его эволюционном развитии ключевых внешних и внутренних характеристик: отношения ко двору со стороны самих придворных и остальных французов, особенностей и форм иностранного влияния, организации праздников и представлений, культурных практик и моды, возрастающей роли «цивилизатора» дворянства, нравов и образованности. Французский историк впервые указал на важность изучения структуры дома короля и остального двора в сочетании с главным механизмом, приводящим в действие эту структуру — церемониалом и этикетом. Не менее интересными являются его выводы о том, что королевский двор далеко не всегда играл роль культурного и политического центра, и его эволюцию нельзя рассматривать как ровное и поступательное движение на пути к «сияющему двору» XVII в., поскольку во все времена куриальный институт являлся местом конфликта традиций и инноваций. Вместе с тем книга представляет собой скорее набор очерков о дворе и оставляет впечатление недописанного сочинения. Например, так и остается неясным, каким образом осуществилась институциональная эволюция двора Валуа во двор Бурбонов, какие механизмы и процессы позволили сохранить преемственность обоих дворов
